Ночи под кипарисами. Стелла Камерон

мебели, – сказала Блю, – но мне с ней уютно. Это даже хорошо, не люблю возить с собой много вещей.

      – А тебе приходилось переезжать с большим багажом? – спросил Роше и пожалел, что задал этот вопрос.

      – Можно и так сказать. Время идет, все меняется, и ты понимаешь, что для тебя важно, а что нет.

      Роше взглянул на «ролекс» – шикарные наручные часы, к которым он привык, хотя марка его совершенно не интересовала. Да и что его, в сущности, действительно интересовало, кроме работы?

      Блю ловко накрыла на стол, принесла две тарелки и приборы, поставила две чашки кофе, вазочку с печеньем и корзину с яблоками и грушам.

      – Если бы я тебя не знал, решил бы, что работаешь официанткой, – сказал Роше, наблюдая за ее действиями.

      – Я и работала. Несколько раз, – ответила Блю, усаживаясь напротив.

      Она протянула ему вазочку с печеньем, и он взял одно.

      – Как же так получилось, что ты работала официанткой? Ты же учительница, кроме того, талантливый оратор, прекрасный организатор.

      – Хотела покончить со школой. Ерунда, ничего особенного.

      – Ты сказала, что работала несколько раз. За что тебя увольняли? На чем ты погорела? Проткнула грушу вилкой? – Он широко улыбнулся.

      – Меня никогда не увольняли, по крайней мере с должности официантки.

      – Тогда почему ты так часто меняла работу? А откуда тебя увольняли?

      – Послушай, ты слишком любопытный. Я бы даже сказала, ты ведешь себя просто неприлично. Да, именно так. Может быть, когда-нибудь я и отвечу на все твои вопросы, но не сейчас, – твердо заявила Блю. Пусть знает.

      – Ты права. Извини, это профессиональное. Я так привык задавать людям вопросы о личной жизни, что иногда забываюсь.

      – Хорошо, прощаю.

      – Знаешь, а меня однажды уволили, когда работал фотографом на пляже, – продолжал Роше. – Я наступил кому-то то ли на голову, то ли на ногу. Отходил назад, чтобы в кадр попала вся картина. Так что это фотоаппарат виноват. Видишь, я же не боюсь говорить о своих ошибках.

      – Твое признание меня тронуло, – улыбнулась Блю. – А теперь пей.

      Роше сделал глоток кофе. Это был самый вкусный напиток, который он пил за последнее время, о чем он и сообщил Блю. Размахивая замечательным сырным печеньем, Роше указал на угловой диванчик.

      – Отличная вещь! – воскликнул он. А что еще он мог сказать об этой рухляди?

      Блю довольно улыбнулась:

      – Спасибо! Я очень люблю стиль сороковых и пятидесятых годов. Просто обожаю ретро. В такой атмосфере чувствую себя свободнее. Теперь я живу одна и могу позволить, чтобы меня окружали только те вещи, которые мне действительно нравятся. Я еще присмотрела несколько интересных экземпляров.

      Иными словами, Блю сбросила с себя груз прошлого, возможно неудачного замужества.

      – Мне нравятся старые музыкальные автоматы, – признался Роше. – У меня есть два, правда, они хранятся у Макса и Энни. В Роузбэнке нет для них места.

      Роше жил в Роузбэнке, потому что никак не мог решить, купить ли ему старый