Туфелька для призрака. Наталия Антонова

отметил праздник, вот и вся загадка.

      – А туфелька?

      – Симпатичная.

      – И всё?

      – И всё. К тому же мне никогда не нравилась Золушка, – добавила она.

      – Почему? – удивился Морис.

      – Мне не нравятся безропотные особы в принципе.

      – А что бы вы делали на месте Золушки? – неожиданно заинтересовался он.

      – Выгнала бы из отцовского дома мачеху и ее дочерей в лес.

      – Но там их могли бы съесть волки.

      – Сомневаюсь.

      – Но тогда бы вам и принц не достался, – привел Морис последний оставшийся у него аргумент.

      – А на кой он мне сдался?! – искренне удивилась Мирослава.

      – Но принц это так романтично!

      – Но не практично, – парировала Мирослава серьезно.

      Морис весело рассмеялся, вспомнив рассказ Шуры, что любимым героем Мирославы в детстве был работник на все руки Балда.

      – Ничего смешного, – сказала Мирослава, – и вообще, давай уберем со стола и пойдем покатаемся на лыжах.

      Идея ему понравилась, и они отправились кататься в лес, который располагался в нескольких километрах от коттеджного поселка.

      Глава 2

      На рождественский сочельник Мирослава категорически отказалась оставлять Дона одного дома. И они, поужинав, гуляли втроем ночью по заснеженному саду. Было удивительно тихо, тепло и светло от серебристого лунного света.

      – Посмотри, – прошептала она, – точно кто-то застилает землю тончайшим серебристым шелком.

      – Лунным шелком, – выдохнул тихо Морис.

      Потом они улеглись спать и проспали почти до одиннадцати утра. Дон пытался протестовать. Кот находил, что спать почти до полудня возмутительно. Но хозяева вместо того, чтобы проснуться по его требованию и приготовить завтрак, просто переворачивались на другой бок.

      А днем детективы поехали в гости к Шуре. Софья Марковна накануне звонила сама и настаивала на их визите. Отказаться было просто невозможно.

      На столе был гусь с яблоками, рождественский пирог и сладкий ликер темно-вишневого цвета.

      А за столом – подруги Софьи Марковны. Почти все они были причастны к музыке, театру и другим сферам искусства.

      Мирослава с улыбкой подумала:

      «Бедный Шура! Как он выживает в этом лебедином озере или парке грез?»

      Но глядя на Шуру, нельзя было сказать, что ему приходилось туго. Он легко общался с подругами матери, галантно ухаживал, делал комплименты. И всё это «барышни» принимали весьма благосклонно.

      «Интересно, есть у кого-то из них мужья, любовники», – гадала Мирослава.

      И конечно, разговор зашел о музыке. Самое интересное, что Морис легко вписался в это общество и активно участвовал в разговоре.

      Мирослава же лишь слушала вполуха, кивала и мысленно отвлекалась от обсуждаемых за столом тем.

      Нет, она, конечно, знала большинство великих композиторов, слушала оперы, хотя предпочитала оперетты и была далека от истинной высокой музыки.

      Заставить ее прослушать трехчасовой концерт какого-нибудь гения прошлого