Муаровая жизнь. Татьяна Нимас

с поезда было поздно: ближайший крупный город, Николаев, находился в пяти часах езды.

      На момент родов весь вагон превратился в один большой механизм, который работал на создание условий, подобных роддому. Мужчины пересели в одну часть вагона, женщины в другую. При этом мужская половина передала в созданный «родильный зал» все, что могло пригодиться: портянки, кальсоны, рубахи. После пожертвования в фонд моего рождения они занялись привычным мужским делом. Тем, чем обычно занимаются мужчины в ожидании рождения ребенка: курили, пили, ели и обсуждали политику.

      Женщины же соорудили из порванных рубах небольшую перегородку, чтобы роженица не смущалась. За горячей водой приходилось бегать в купейный вагон. Женщины делали это по очереди, в холодном вагоне вода остывала быстро.

      Что характерно для человека. Когда случается беда, многие чужие тебе люди готовы отдать последнюю рубаху во имя твоего спасения, а родной человек по крови, отец, даже не удосуживается побеспокоиться о твоем здоровье.

      Вагон превратился в улей. Множество голосов сливались в один громкий гул. Мужские голоса выкрикивали тосты, играющие – комбинацию карт, другие спорили о политике, перекрикивая друг друга, женские то и дело кричали: «Воды! Еще! Тужься! Сильнее! Держись, милая!»

      И вдруг весь вагон пронзил мой детский первый крик, и резко наступила полная тишина. На свет появился новый человек, и все затаили на мгновение дыхание и умолкли. А потом вагон снова резко ожил, все вокруг обнимались и поздравляли друг друга с моим рождением. И радость эта, неподдельная, искренняя, шла от самого их сердца.

      Так я появился на свет во время следования поезда из одного уголка страны в другой, именно там, где встретились мои родители и где родилось их чувство. И снова моя жизнь могла оборваться, но судьба посчитала по-другому. Я сразу подал голос, появившись на свет. Мама плакала теперь уже от счастья, что слышит его.

      В свидетельстве о рождении указала фамилию отца, своего мужа, а меня нарекла Ярославом, именем ярким и сильным, означающим «славный своей жизненной силой». И действительно, с рождения я обладал крепким здоровьем и неистовым желанием жить, в детстве ни разу не болел, а жизнь моя до зрелого возраста была ох уж как ярка и красочна на события, и только, видимо, внутренняя сила позволила бороться с преградами на моем жизненном пути. Голосистый и задиристый я был тоже с самого рождения. Происходящее вокруг считал в свою сторону выпадами судьбы, с которыми сразу принимался вступать в схватку, считая себя всегда победителем. Я никогда не трусил ни перед чем. Возможно, как раз из-за так часто вырабатываемого адреналина до двадцати лет, я так долго живу на этом свете. Ведь существует теория о том, что этот гормон ее продлевает.

      Близкие мне люди полным именем меня называли очень редко. Институтские друзья мамы нарекли меня коротким одесским именем, как им казалось, производным от Ярослава – Савва.

      В Одессе в те годы из любого, обычного на слух имени делали артистическое прозвище, псевдоним. В эти имена