Убить эльфа. Оксана Демченко

Там нет красного штампа?

      Штамп поставили утром. На каждой странице – огромный и ужасный. Было в нем что-то окончательное. Как приговор. Соседи именно так поняли, и потому никто даже воды не вынес маленькому брату Марши, плачущему, голодному, измученному полуденной жарой. Незнакомец все это знал. Он не отпускал предплечье, сжимая его все сильнее, до резкой боли. Курил и молчал, время от времени дергая к себе, чтобы не отворачивалась. В облаке сигаретного дыма стоять было душно и страшно. А еще унизительно.

      – Я Бинк. Для тебя – господин Бинк. Поняла? Не слышу…

      Пальцы сдавили руку еще злее, и Марша вскрикнула. Бинк не ослабил хватку, пока не расслышал внятное «да». Довольно кивнул, вцепился в шею и толкнул к машине. Еще раз деловито оглядел. Нащупал заколку, расстегнул, погладил рассыпавшиеся по плечам волосы. Тогда еще темно-каштановые, натурального цвета.

      – Ну убогая, подыхать собираешься или барахтаться и выживать? – Он не стал ждать ответа и продолжил: – Ладно, я сегодня добрый, я все тебе объясню, без грубости. Неблагонадежность нельзя спрятать. Никто тебя не возьмет на работу. И в дом не пустит. Мне-то даги сообщили, что в семье имеется подходящая девка. Связи, знаешь ли, штука надежная. Могу посодействовать, если ты не дура. Работа, жилье и отмазка от неблагонадежности. Даже чистые документы. Все без обмана, но не сразу, когда отработаешь… А нет – выпутывайся сама. Постоишь тут еще полчасика, изображая невинную жертву произвола, и заберут тебя на допрос. Так они мне сказали и поехали не спеша, дальней дорогой. Чтобы мы могли обсудить детали. Мамка твоя уже призналась и в том, что делала, и в том, чего не делала, все подписала. Вы полгода эльфа в своем доме, прямо здесь, прятали, вот так! Пока у тебя в документах штамп неблагонадежной. А после допроса будет иначе. Отберут бумаги вообще. И отправят куда положено, с билетом в один конец. И тебя, и мальчонку.

      Бинк прижал девушку к борту машины так плотно, что дышать стало трудно. Марша кое-как вывернулась, скользнула в сторону и дернулась – руку он так и не отпустил. Наоборот, вывернул запястье до хруста. И молчит, смотрит, усмехается сыто – развлекается.

      – Вы лжете. Я ничего плохого не делала.

      – Тогда стой и жди, – с издевкой посоветовал незнакомец. – Но учти: я предлагаю тебе единственный шанс спасти брата и самой выкарабкаться. Ты смазливая, молоденькая, здоровая, не окончательно глупая. Подпишешь контракт на два года. Будешь танцевать в закрытом клубе для дагов, на территории их части. В моих девочках никто не сомневается. Получишь положительные рекомендации, деньжат подзаработаешь, брата пристроишь. Ну?

      Марша сжалась, крепче обнимая жмущегося к коленям брата. То, что говорил незнакомец, звучало страшно и не могло быть правдой. Родители никого не прятали! Значит, произошла ошибка. Их отвезут к ведьме района, и там все выяснится – снова и снова уговаривала она себя. Вспоминала: есть еще адвокаты и право подать прошение о пересмотре дела в высшие инстанции, прямо в столицу… Наверняка это уже делается.