Великий канцлер. Александр Михайловский

Иванов и госпожа Лисовая. Им было о чем попросить государыню, и было в чем повиниться.

      В первую очередь, двоим из них предстояло объясниться перед императрицей из-за Великого Княжества Финляндского, по чьему-то недосмотру не попавшего в Манифест об отречении от престола. Или не совсем по недосмотру? Вот в этом еще предстояло разобраться отдельно.

      – Ваше Императорское Величество, – в ответ на прямой вопрос склонил перед императрицей голову капитан первого ранга Иванов, – прошу меня простить, но это моя вина. По линии Службы Имперской Безопасности была получена информация о том, что одновременно с мятежом Владимировичей наши заклятые друзья англичане готовятся инспирировать волнения в Великом Княжестве Финляндском с целью отторжения этого территориального образования от Российской империи. Убийство графа Бобрикова случилось совсем недавно, и, так как за него никто не понес ответственности, у господ финских националистов могло от безнаказанности снести крышу. В момент присяги Вашему Императорскому Величеству был вполне возможен отказ от нее финского чиновничества с последующим призывом к общему неповиновению и даже вооруженному мятежу. Князь Оболенский, сменивший покойного графа Бобрикова на должности исполняющего обязанности финляндского генерал-губернатора, в деле противостояния смуте – это даже меньше чем ничто, и потому мы с капитаном Мартыновым пришли к выводу, что отречение по Великому княжеству Финляндскому было бы неплохо немного задержать. Случилось это уже после того, как вы все покинули Цусиму, а следовательно, оказались вне пределов надежной шифрованной связи, так что без разглашения сути вопроса на весь свет не было никакой возможности поставить в известность о таком ходе вас с Павлом Павловичем. Тогда я подумал, что если это будет необходимо, отречение от трона Великого Княжества Финляндского можно произвести и позже, в любое удобное для вас время… И наоборот – если в случает отречения Николая Александровича от трона в Великом Княжестве начнутся волнения, а сенат и секретариат (парламент и правительство) откажутся присягать вам – например, на том основании, что вы женщина, – то отменить Манифест об отречении будет уже невозможно, да и бесполезно. Результат оказался налицо: никаких волнений в Гельсингфорсе при вашем воцарении не произошло, ибо для того не было удобного момента…

      В полной тишине императрица выслушала покаянную речь капитана первого ранга Иванова, потом внимательным взглядом посмотрела сначала на него, потом на своего брата.

      – Павел Павлович, – спросила она у своего канцлера, – а у вас какое мнение по данному вопросу?

      – С этим несуразным полунезависимым государством, – ответил Одинцов, – все равно требовалось что-нибудь сделать: или отпустить совсем, или непосредственно присоединить к территории Российской Империи. Отпускать – это значит разбрасываться Кемскими волостями, что совершенно неприемлемо. В то же время попытка присоединения может вызвать возмущение у местной