Мой любимый герцог. Амелия Грей

чтобы начать подготовку к ее дебюту, но тот так и не состоялся из-за резко ухудшившегося здоровья опекуна. Он не смог присоединиться к своей подопечной в Лондоне и представить ее обществу, поэтому к ней и приехал Рат.

      – Что ж, в таком случае вам тем более нечего меня бояться.

      Мисс Фаст на мгновение нахмурилась, но потом расправила плечи и дерзко вздернула подбородок: по-видимому, не знала, что ее страх столь очевиден.

      – Бояться? Вас?

      – Возможно, мне показалось, – решил не спорить Рат.

      – Я не помню только первые два-три года своей жизни, ваша светлость, но зато отлично помню следующие. Я жила с тетей и дядей, у которых было пятеро сыновей, и все старше меня, поэтому частенько вместе с мальчишками ходила по болотам и лесам, даже по старому кладбищу ночью. Если уж я тогда не боялась, не вижу причины, по которой должна бояться сейчас.

      Если это правда – а у Рата не было повода сомневаться в ее словах, – становилось понятно, почему она не побоялась взять в руки лягушку и швырнуть в него при их первой встрече.

      – Приношу свои извинения. Я не знал, что до мистера Олингуорта вы жили в другой семье, где получили столь… специфическое воспитание.

      – Я никого и ничего не боюсь. Полагаю, для того, что я сейчас чувствую, больше подходит слово «беспокойство».

      Возможно, она беспокоится из-за того, что ее застали копавшейся в земле, как обычную простолюдинку? Это определенно неподходящее занятие для юной леди. Раздраженный неудачными попытками ослабить напряжение между ними, Рат почесал затылок:

      – Но почему мой визит так… обеспокоил вас?

      – Я уже несколько раз спрашивала, почему вы здесь, но вы так и не ответили.

      – Три раза, если быть точным, но что это?..

      Рат сделал паузу, обдумывая неожиданно пришедшую в голову идею, совершенно неприемлемую, даже рискованную, но когда его это останавливало?

      Приложив палец к губам, он шепотом сказал:

      – Стойте спокойно. Не шевелитесь. Вы кое-что принесли из сада, и оно все еще у вас на щеке.

      Ее тонкие брови взлетели на лоб, в глазах мелькнула неуверенность, и, поспешно опустив ресницы, она попыталась увидеть то, на что указал ей он.

      – Что там? Я ничего не вижу! Вроде бы ничего не ползает…

      Она оторвалась наконец от корзинки и поднесла было одну руку к лицу, но Рат остановил, сделав к ней шаг:

      – Нет, не двигайтесь.

      – Это пчела? Или божья коровка? – Она опустила руку и опять вцепилась в ручку корзинки. – Неужели паук? О, только не это! Они такие противные. Оно все еще там? Я ничего не чувствую!

      – Ш-ш-ш, – повторил Рат и подошел еще ближе.

      – Или даже оса? – продолжила перечислять девушка, проигнорировав его предупреждение. – Знаете, они ведь разные и, как правило, не причиняют вреда, если их не трогать. Впрочем, для ос еще слишком рано. Наверное, это какое-нибудь насекомое, но я их не боюсь.

      Рат ей поверил. Девочка, которая способна швыряться лягушками или ходить по ночам на кладбище, не может бояться жуков. Между тем она продолжала