Медынское золото. Святослав Логинов

молодой парень, ещё не растерявший мальчишескую взъерошенность, подбежал к беседующим колдунам.

      – Вот! – выпалил он, разжав кулак. – В земле нашёл!

      Потокм принял тяжёлое, чёрное от времени кольцо, поплевал на печатку, потёр о рукав, очищая от старой грязи.

      – И не позеленело ничуть, – вставил слово Скор.

      – Чего ж ему зеленеть, кольцо, чай, не медное. Золото это, потому и не поржавело.

      – Золото?.. – протянул Скор. По всему видать, парень вспомнил, что находка должна принадлежать нашедшему, даже если это волшебная вещица, с которой не каждый ведун управится. А верней, особенно если это волшебная вещица, они сами знают, в чьи руки притечь.

      Ризорх заглянул через плечо, покачал головой.

      – На печатке Любь-птица. Женское колечко-то. А работа незнакомая, наши так не умеют.

      – Сейчас никто так не умеет. Это медынская работа.

      – Ой!.. – совершенно не по-взрослому пискнул Скор.

      Ещё бы, золото медынское только в сказках поминается, да и то не понять, добром или худом. Карла-чародей – халат парчовый, перстки медынские: каждое кольцо со злой волшбой. Так ведь и Краса Ненаглядная суженому колечко дарит золота медынского, тоже волшебное, чтобы мог суженый пропавшую Красу сыскать. А тут – медынская золотина в земле лежит и сама в руки Скору подкатилась. Вот только не отдадут колдуны найденное сокровище. Похерят крепкое правило: находка – нашедшему. Конечно, чудесина прежде должна быть проверена колдунами, а сколько её времени проверять, один колдун знает, но не скажет.

      – Такая вещь так просто не теряется, – веско произнёс Потокм. – Был бы простой пожар, народ бы всю землю ситом просеял, но колечко сыскал бы. Значит, некому было кольцо искать. Скажи людям, Скор, чтобы глаза разули. Место битое, мало ли что тут ещё в земле лежит. А колечко твоё у меня побудет, покуда не прознаю, какая в него сила влита.

      Как в воду глядел! Не отдали волхвы кольца!

      Скор вздохнул покорно и побежал к землекопам с тревожной вестью.

      Ризорх покачал головой, а когда Скор отбежал, произнёс негромко:

      – Не вижу я в кольце никакой волшбы.

      – То и сомнительно. Кольцо медынское, рука мастера до сих пор чуется, а колдовской силы как нет. Кабы не спрятана глубоко.

      – А ты прежде медынской работы вещи видал?

      – Не привелось.

      – Вот и мне не привелось. С чего тогда решил, что работа медынская?

      – Так нынче никто не умеет. Скажи, как мастер кольцо сварил? Чем Любь-птицу чеканил?

      – Мне откуда знать? Я же не кузнец. Ты это у Остока спрашивай или у его подмастерьев.

      – Осток и близко таких хитростей не может делать. И наманские мастера не могут. И кабашские в прежние времена такого не могли. Значит, медынская работа. Так и будем их величать. А как они сами себя звали, то их мёртвые боги помнят.

      Находок на битом месте оказалось изрядно: человеческие кости, инструмент, проржавевший до трухи, черепки гончарной посуды. По ним и определили, что жили тут свои. У каждого рода-племени горшки да миски по-своему украшены, а из чужой чашки никто есть не станет. Гончары в любой