Ложь во спасение. Карина Пьянкова

стука. Потом зрение мое приспособилось к недостатку света, и я заметила сажу на ковре и неровно стоящую каминную решетку. Убийца? Кто еще мог бы использовать такой оригинальный способ проникновения? Но почему же тогда он медлил?

      Тут незваный гость поднял голову, и я вздохнула от изумления.

      – Разве мы уже не выяснили все сегодня? – растерянно пробормотала я.

      – Боюсь, что нет, – усмехнулся полукровка. – Наш разговор начнется только сейчас.

      Это должно было звучать как угроза. Но не звучало. Да и сам голос брата короля казался мне странным: приглушенным и усталым, не таким, как при первом разговоре.

      А мне неожиданно стало неприятно при мысли о том, как я сейчас выгляжу: встрепанная, заспанная, на лице наверняка отпечатались следы подушки.

      – Вы позволите мне привести себя в порядок?

      – Не представляю, каким образом я могу вам помешать, – пожал плечами принц.

      Я тут же направилась к зеркалу и наскоро стянула волосы, распущенные перед сном, в простую косу. Теперь я чувствовала себя несколько лучше, заодно и собралась перед странным разговором. Задумавшись на секунду, я зажгла свечи и активировала заклятие, глушащее звуки. Трепетно надеюсь, что, если его высочество пожелает меня убить, я смогу справиться сама.

      – Вы хотите еще раз рассказать о моих перспективах в Эроле? – язвительно хмыкнула я.

      – Ни в коем случае, – покачал головой принц Эрик. – Перспективы, надо сказать, в любом случае нерадужные – тем, кто один раз показал неблагонадежность, никогда не будут доверять.

      Рука его дернулась к наглухо застегнутому воротнику, будто ему стало душно.

      – Это будет рабство, ларэ. Самое обычное рабство. – Полукровка болезненно поморщился.

      Я была изумлена:

      – Вы понимаете, что вы мне говорите?

      – Более чем, ларэ Тьен, более чем.

      – Днем…

      – Днем мы были не одни.

      – Оборотни…

      – Боги с ними, с оборотнями. Даже если кто-то из подручных Третьего лорда и подслушивал, мне это безразлично. А вот мои сопровождающие…

      Поразительно. Тот, о ком в страже говорили шепотом и сплевывая через плечо, практически в открытую заявляет мне…

      – Я охотничья собака в строгом ошейнике, – тихо произнес нелюдь. – Не более.

      Он судорожно дернул ворот, вырвал шнуровку, что называется, с мясом. И я увидела широкий, в три моих пальца, металлический ошейник с гравировкой, из-под него выглядывал опоясывающий шею след от ожога, края которого побледнели, но ближе к металлическому ободу кожа алела.

      Я знала, что это такое. «Ошейник подчинения». Считалось, что артефакты подобного рода исчезли из обихода в Эроле около четырехсот лет назад, когда запретили рабство. В металлическую вещицу хозяин закладывал свои приказы и запреты, и, когда раб нарушал волю владельца, ошейник нагревался в зависимости от тяжести проступка. Судя по шрамам, покорность принцу Эрику была не присуща.

      – Это…