Наяль Давье. Ученик древнего стража. Владимир Зещинский

органов, просто ребра из костей, и все. Но самого Рекса, видимо, такие мелочи мало волновали.

      За секунду до того, как челюсти сомкнулись, я со всем старанием представил себя круглым шипастым мячом. В это желание я вложил все свое раздражение из-за происходящего.

      В мяч я не превратился, но тонкие металлические шипы в одно мгновение выросли по всему моему телу. Я ощутил сильное давление, но изменить положение уже не мог. После этого послышался противный скрежет, на голову посыпались мелкие косточки и костяные осколки. И только потом все затихло.

      Я выдохнул. Когда убирал шипы сверху, то рядом со мной упал пробитый череп, внутри которого находился большой кусок светящегося мха. Судя по всему, мох рос прямо внутри – он торчал из глазниц и из приоткрытой челюсти. Не успел я толком рассмотреть его, как вся костяная конструкция как-то подозрительно заскрежетала. Этот звук прибавил мне ускорения. Я едва успел отбежать, как вся эта куча костей рухнула на пол. Грохот стоял тот еще.

      Либо люди в этом поселении жили очень и очень долго, потому и собралось столько костей, либо здесь что-то произошло. А еще меня волновало то, как простому мху удается сотворить нечто подобное. То, что виноват именно он, у меня нет никаких сомнений. Возможно ли, что мох – живое существо? А ведь при входе отколол один от стены. Не месть ли это? Да нет, глупости.

      Удостоверившись, что кости больше не встанут, я направился к кристаллу. Воплотив кувалду, принялся за то, что хотел сделать еще перед тем, как проснулся Рекс. Разрушать такой большой кристалл не хотелось, но что-то мне подсказывало, что мне нужна та вещь внутри. Вот просто катастрофически нужна. Я привык прислушиваться к своей интуиции и паранойе, которая, кстати, давно не поднимала голову. Надеюсь, она у меня не атрофировалась, ведь полезное же свойство.

      Действуя крайне осторожно, я разбил кристалл. В нужном месте он просто сам раскололся надвое, позволяя мне аккуратно достать то, что мне надо. Казалось, в этом месте образовалось безвоздушное пустое место, благодаря которому пергамент и сохранился.

      Бросив кувалду, я присел на корточки и принялся рассматривать заинтересовавший меня лист. Темный, по краям словно слегка обожженный. Текст на непонятном мне языке, нечто среднее между арабской вязью и египетской письменностью. На ощупь лист был гладким, чуть прохладным. Взяв его в руки, убедился, что он даже не думает рассыпаться. К тому же почти сразу обгоревшая часть сама по себе медленно восстановилась, чем меня слегка напрягла и удивила.

      После этого пергамент странно потек, будто расплавленный пластилин. Горячим он не был, но я всё равно затряс рукой, пытаясь сбросить непонятную массу с себя. Только ничего у меня не вышло. Бывший пергамент сначала превратился в черный квадрат, исписанный желтыми значками, а потом снова сменил форму и обхватил мое запястье, превращаясь в широкий браслет, больше похожий на наручи.

      – Черт, – прошипел я, тряхнув рукой, но наручник даже не подумал куда-то исчезать.

      «Наконец-то», –