Золотая клетка. Камилла Лэкберг

родок, вода стала стекать на блузку. Светловолосая женщина-полицейский с добрыми голубыми глазами подалась вперед и протянула ей салфетку.

      Фэй медленно вытерлась. От воды на шелковой блузке останутся некрасивые пятна. Словно это имеет какое-то значение…

      – У вас нет никаких сомнений? Вообще никаких?

      Женщина-полицейский переглянулась с коллегой, потом покачала головой и ответила, тщательно подбирая слова:

      – Как я уже сказала: врач должен сделать заключение исходя из того, что обнаружено на месте преступления. Но на нынешнем этапе все указывает на одно: ваш бывший муж Як убил вашу дочь.

      Фэй закрыла глаза и подавила всхлип.

      Жюльенна наконец-то заснула. Волосы разметались по розовой наволочке. Дыхание стало ровным. Фэй нежно погладила ее по щечке – осторожно, чтобы не разбудить дочь.

      Сегодня вечером Як должен вернуться из Лондона. Или из Гамбурга? Фэй точно не помнила. Вернется уставший и задерганный, как всегда после деловой поездки, но она позаботится о том, чтобы он расслабился.

      Осторожно закрыв дверь спальни, чтобы не разбудить Жюльенну, она выскользнула в холл и проверила, заперта ли входная дверь. В кухне провела рукой по столешнице. Три метра белого мрамора. Каррарского, ясное дело. К сожалению, это оказалось весьма непрактично, ибо пористый мрамор впитывал все, как губка, – на нем уже образовались некрасивые пятна. Однако Як и слышать не хотел о том, чтобы выбрать нечто более приземленное. Кухня в квартире на улице Нарвавеген обошлась примерно в миллион – не экономили ни на чем.

      Потянувшись за бутылкой «Амароне», Фэй выставила на столешницу бокал. Стук бокала о мрамор, бульканье вина – вот к чему сводилось ее существование в те вечера, когда Як отсутствовал. Осторожно налив себе красного вина – чтобы оно не пролилось, оставив очередное пятно на белой мраморной поверхности, – она закрыла глаза, поднося бокал ко рту.

      Уменьшив освещение при помощи диммера, вышла в прихожую, где красовалась черно-белая фотография ее, Жюльенны и Яка. Снимок сделала Кате Габор – неофициальный придворный фотограф, которая каждый год делала новые обворожительные фотографии королевских детей, играющих среди осенних листьев в невероятно белой одежде. Они с Яком решили сделать летние фото. Оба стояли на пляже у кромки воды – веселые, раскрепощенные. Жюльенна – между ними, с растрепаными ветром светлыми волосами. Разумеется, все в белом. Сама Фэй – в простом льняном платье от «Армани», Як – в рубашке и закатанных штанах от «Хьюго Босс», Жюльенна – в кружевном платье из детской коллекции Стеллы Маккартни. Прямо перед фотосессией они поругались. Фэй уже не помнила, из-за чего, знала только, что сама была виновата. Но на портрете – никаких признаков ссоры.

      Фэй поднялась по лестнице. Застыла у двери в кабинет Яка, но потом все же открыла ее. Комната располагалась в башне с видом на все четыре стороны света. «Уникальный план, уникальный дом», – как сказал маклер, показывавший им квартиру пять лет назад. Жюльенну она тогда носила под сердцем, а в голове теснились самые светлые картины будущего.

      Эту комнату в башне Фэй очень любила. Открытое пространство и свет изо всех окон давали ей ощущение полета. А сейчас, когда за окнами повисла непроницаемая тьма, смыкающиеся к потолку стены окружали ее, словно теплый кокон.

      Кабинет обставляла она – как, впрочем, и всю квартиру. Выбирала обои, книжные шкафы, письменный стол, фотографии и произведения искусства на стенах. И Яку понравилось то, что она создала. В ее вкусе он никогда не сомневался, к тому же всегда безгранично гордился ею, когда гости просили телефон их дизайнера.

      В эти мгновения он позволял ей сиять в лучах славы.

      Если все остальные комнаты были обставлены в современном стиле – светлые и воздушные, – то кабинет Яка выглядел более тяжелым и мужественным. На обустройство этой комнаты Фэй потратила больше сил, чем на детскую для Жюльенны и все остальную квартиру, вместе взятые. Здесь Як будет проводить много времени, здесь будет принимать важные решения, влияющие на будущее их семьи. Самое малое, что она могла сделать, – создать для него этот оазис, почти под облаками.

      Фэй с удовлетворением провела рукой по письменному столу Яка, который выиграла на аукционе Буковски, – когда-то он принадлежал Ингмару Бергману. Як был не особым ценителем Бергмана, предпочитая боевики с Джеки Чаном или комедии с Беном Стиллером, но ему, как и ей, нравились вещи с историей.

      Когда они показывали квартиру гостям, он всегда похлопывал по столу ладонью и упоминал – как бы между делом, – что этот прекрасный предмет мебели стоял когда-то в доме всемирно известного кинорежиссера. Каждый раз, когда он так делал, Фэй улыбалась, потому что, произнося эти слова, Як обычно смотрел ей в глаза. Это было еще одно из тысячи мгновений, объединявших их в жизни. Эти доверительные взгляды, крошечные незначительные и значительные события, из которых складывались отношения…

      Опустившись в кресло перед компьютером, Фэй повернулась вполоборота и оказалась лицом к окну. За стеклами падал снег, превращаясь где-то далеко внизу в грязь на асфальте. Подавшись