О дивный новый мир. Остров (сборник). Олдос Леонард Хаксли

«О моя детка, как он проголодался, прильнул к груди, о эти ручонки, эта невыразимо сладостная мука! А вот и уснул моя крохотка, уснул моя детка, и на губах белеет пузырик молока. Спит мой родной…»

      – Да, – покивал Мустафа Монд, – вас недаром дрожь берет.

* * *

      – С кем развлекаешься сегодня вечером?

      – Ни с кем.

      Линайна удивленно подняла брови.

      – В последнее время я как-то не так себя чувствую, – объяснила Фанни. – Доктор Уэллс прописал мне курс псевдобеременности.

      – Но, милая, тебе всего только девятнадцать. А первая беременность не обязательна до двадцати одного года.

      – Знаю, милочка. Но некоторым полезно начать раньше. Мне доктор Уэллс говорил, что таким, как я, брюнеткам с широким тазом следует пройти первую псевдобеременность уже в семнадцать лет. Так что я не на два года раньше времени, а уже с опозданием на два года.

      Открыв дверцу своего шкафчика, Фанни указала на верхнюю полку, уставленную коробочками и флаконами.

      – «Сироп желтого тела, – стала Линайна читать этикетки вслух. – Оварин, свежесть гарантируется; годен до 1 августа 632 г. Э.Ф. Экстракт молочной железы; принимать три раза в день перед едой, разведя в небольшом количестве воды. Плацентин; по 5 миллилитров через каждые два дня внутривенно…» Брр! – поежилась Линайна. – Ненавижу внутривенные.

      – И я их не люблю. Но раз они полезны…

      Фанни была девушка чрезвычайно благоразумная.

* * *

      Господь наш Форд – или Фрейд, как он по неисповедимой некой причине именовал себя, трактуя о психологических проблемах, – Господь наш Фрейд первый раскрыл гибельные опасности семейной жизни. Мир кишел отцами – а значит, страданиями; кишел матерями – а значит, извращениями всех сортов, от садизма до целомудрия, кишел братьями, сестрами, дядьями, тетками – кишел помешательствами и самоубийствами.

      – А в то же время у самоанских дикарей, на некоторых островах близ берегов Новой Гвинеи…

      Тропическим солнцем, словно горячим медом, облиты нагие тела детей, резвящихся и обнимающихся без разбора среди цветущей зелени. А дом для них – любая из двадцати хижин, крытых пальмовыми листьями. На островах Тробриан зачатие приписывали духам предков; об отцовстве, об отцах там не было и речи.

      – Крайности сходятся, – отметил Главноуправитель. – Ибо так и задумано было, чтобы они сходились.

      – Доктор Уэллс сказал, что трехмесячный курс псевдобеременности поднимет тонус, оздоровит меня на три-четыре года.

      – Что ж, если так, – сказала Линайна. – Но, Фанни, выходит, ты целых три месяца не должна будешь…

      – Ну что ты, милая. Всего неделю-две, не больше. Я проведу сегодня вечер в клубе, за музыкальным бриджем. А ты, конечно, полетишь развлекаться?

      Линайна кивнула.

      – С кем сегодня?

      – С Генри Фостером.

      – Опять? – сказала Фанни с удивленно-нахмуренным выражением, не идущим к ее круглому, как луна, добродушному лицу. – Неужели ты до