Остров Потерянных. Мелисса де ла Круз

высоко над шумящей площадью на балконе своего замка, шестилетняя Мэл крутила пальцами густые локоны своих фиолетовых волос и надувала губы, глядя на развернувшееся внизу мрачное и восхитительное празднество. Это было все, что ей оставалось делать.

      Внизу она видела маленькую принцессу, самую красивую на острове, сидящую на своем кривоватом троне. Ее заплетенные в косички волосы были голубыми, как океан, глаза темными, как ночь, а губки алыми, как розы. Девчонка смеялась от восторга, глядя на все, что происходит вокруг, и смех ее был таким заразительным, что от него появилась улыбка даже на мрачном лице леди Тремейн, забывшей на время о неудавшихся планах выдать одну из своих дочерей за Прекрасного принца. Свирепый тигр Шерхан мурлыкал, как мирный котенок, а капитан Крюк, как в старые добрые времена, бесстрашно просовывал свою голову в раскрытые челюсти крокодила Тик-Така, лишь бы развеселить принцессу и вновь услышать ее звонкий, как колокольчики, смех.

      Казалось, принцесса способна вызвать улыбку у любого, даже самого ужасного злодея.

      Но Мэл не улыбалась. С высокого балкона она могла уловить аромат огромного двухслойного торта с начинкой из кислых красных яблок, омерзительно гнилых и червивых. И как ни старалась Мэл, она не могла не слышать крики попугая Яго, который вновь и вновь пересказывал свою историю о пещерах, в которых спрятаны несметные сокровища. Он так надоел всем, что собравшимся на праздник жителям острова давно уже хотелось свернуть этой глупой птице шею.

      Мэл вздыхала, с завистью глядя на то, как дети раскрывают свои мятые бумажные мешочки с подарками. Подарки были живыми, в мешочках детям дарили домашних любимцев – мерзких, конечно, как и все на этом острове. Кому-то доставались мурены в маленьких стеклянных баночках, дальние родственники Флотсам и Джетсам, служивших когда-то злодейке Урсуле, кому-то щенки гиен, гогочущие не менее громко, чем печально известные Шензи, Банзай и Эд, кому-то – царапающиеся очаровательные черные котята из последнего помета Люцифера. Дурно воспитанные получатели подарков громко вопили от восторга.

      Чем дольше продолжалось веселье, тем мрачнее становилась Мэл, и она, глядя вниз, мысленно клялась, что в один прекрасный день покажет им всем, что значит быть по-настоящему злой. Когда она вырастет, то станет жаднее Матушки Готель, эгоистичнее сводных сестер Золушки, коварнее Джафара, лживее Урсулы.

      И всем им покажет, что она такая же, как ее…

      – Мама! – взвизгнула Мэл, когда на балкон упала тень от двух зловещих, торчащих вверх рогов, а вслед за тенью появилась и сама ее мать в развевающемся на ветру фиолетовом плаще.

      – Что там происходит? – спросила мать своим низким, мелодичным, полным тайной угрозы голосом, глядя на хихикавших внизу на площади детей. Они с восторгом следили за совершенно отвратительным кукольным спектаклем, которым пугал их доктор Фасилье.

      – Это праздник в честь дня рождения, – шмыгнула носом Мэл. – А меня на него не пригласили.

      – Это