Не заглядывай в пустоту. Наталья Александрова

детский сад, жили в одном дворе. Им кажется, что знакомому трудно отказать. Вот и пользуются любым случаем – ах, привет, ты Люся? А помнишь Таню Иванову, с которой в десять лет на море отдыхала? Так это я… Всегда найдется какая-нибудь Иванова или Петрова… А если не прошло – ах, извините, обозналась, за другую Люсю вас приняла… Значит, выход только один – нет, вежливое, но твердое. Никого не помню, вы ошиблись, разрешите пройти…»

      «И вообще я не Люся», – смеялась в таких случаях Людмила, но отец смотрел строго, он вообще человек серьезный, улыбается редко.

      – Вы ошиблись, – повторила Людмила и сделала шаг в сторону.

      Точнее, только хотела сделать. Но ничего не вышло, потому что вокруг стояли люди и буквально дышали ей в лицо. Странное дело, только что, когда ей стало плохо, вокруг мигом образовалась пустота, так что она вполне могла бы хлопнуться на грязный пол, а теперь в холле буквально яблоку негде было упасть.

      – Постойте… – снова сказала женщина, – вы так похожи… Такого просто не может быть! Как звали вашу мать?

      Людмила вздрогнула – при чем здесь мама? Что нужно от нее этой странной женщине?

      Непрерывный шум прибоя в ушах наконец утих, Людмила взглянула на женщину в упор. Та тоже пришла в себя от удивления и смотрела теперь спокойно.

      – Девочка… – сказала она тихо, и Людмила не успела возмутиться таким обращением, – дорогая моя девочка… Твою мать звали Лидия, не так ли? И она умерла очень давно, при родах…

      – Откуда вы знаете? – против воли спросила Людмила, хотя буквально воочию видела перед собой гневное лицо отца – сколько раз он твердил, чтобы не вступала ни в какие разговоры. Ни с кем и никогда.

      Но эта женщина смотрела так проницательно. Так… ласково. Никто никогда не смотрел так на Людмилу. Отец всегда глядел строго, даже в детстве, брат – насмешливо, высокомерно, муж – восхищенно и одобрительно, хороша, мол, как всегда. Но никто не смотрел ласково.

      – Тебя зовут Людмила, так? – требовательно спросила женщина. – А фамилия? Как твоя фамилия?

      – Соловьева, Людмила Соловьева.

      Это была ее девичья фамилия, отец настоял, чтобы она не меняла ее в связи с замужеством, как будто знал, что долго оно не продлится. Так было и с Димкой, и с Антоном.

      – Все сходится. – Женщина крепко взяла ее за руку. – Пойдем, нам надо поговорить.

      Людмила позволила провести себя через толпу к стойке.

      – Я ухожу, – сказала женщина потной встрепанной администраторше, – уже полторы смены отработала.

      – Ах, идите, конечно, идите! – отмахнулась та. – Все равно ничего уже не сделать. Селить их некуда, пускай вповалку на полу спят.

      – Куда вы меня ведете? – Людмила очнулась от ступора только у входной двери.

      – Я живу тут рядом. До утра никаких самолетов не будет, да и утром вряд ли. Метель ожидается, и вообще.

      Отцовский голос в голове Людмилы грозно говорил, чтобы немедленно отделалась от подозрительной незнакомки. Но что ее ожидает здесь, в этой