А в остальном, прекрасная маркиза… (сборник). Наталья Нестерова

стала быстро передвигать миски, плошки, свертки. Пакета не было.

      – Где? – прохрипел Гриша. – Где пакет с молоком?

      – Оно уже пропало, – спокойно ответила Мама Вера. – Я холодильник размораживала, мыла. Хотите молочка? Свеженького привезла. Налить?

      – Мама! – взвизгнула Марина. – Где пакет?

      – Да говорю же тебе! Скисло. Коробку потрясла, оно уж тарахтело как песок, такое и на блины не годится. Выкинула.

      Марина кинулась к мусорному ведру под мойкой. Пусто. Ведро изнутри покрывает старый пакет. Пусто! Она вынесла мусор!

      Гриша не ругался. Безумно выкатил глаза, стоял с открытым ртом, из которого неслось утробное курлыканье.

      – Мама! Что ты наделала! – тряслась Марина. – В пакете были деньги, все наши доллары на машину!

      – Ой, ё! – рухнула на стул теща.

      Но долго Маме Вере сидеть не пришлось. Гриша схватил ее за руку и потащил на выход. Следом бежала и причитала Марина.

      Контейнеры для мусора представляли собой большие металлические кузова, как у грузовиков. Всего контейнеров было три, в них бросали отходы жители нескольких домов.

      – Куда? – тряханул Гриша тещу. – В какой ты бросила?

      – В этот, – показала она. – Или в этот? Может, в тот! Ой, я не помню! Ой, горе какое!

      Гриша подпрыгнул, схватился за борт контейнера, подтянулся и перевалился внутрь. Приземлился на мягкую, отвратительно пахнущую массу.

      Ночь была темной, хоть глаз выколи. Ни луны, ни звезд. Двор у мусорки не освещался. Гриша пытался при помощи огонька от зажигалки рассмотреть содержимое контейнера.

      – Какого цвета был пакет? – донесся его глухой голос.

      – Что? – хором спросили жена и теща.

      – Спрашиваю: какой пакет с нашим мусором?

      – Черный, – ответила теща, – или белый, как из магазина. Ой, не помню!

      От страха у нее отшибло память. Но и Марина не могла вспомнить, какой утром был пакет в мусорном ведре.

      Гриша вылез из контейнера и побежал к дому. Мама Вера и Марина за ним.

      В квартире Гриша принялся лихорадочно рыться в кладовке, сбрасывая на пол вещи с полок.

      – Что ты ищешь? – робко спросила Марина.

      – Фонарик. Куда он делся?

      – Мы его на дачу отвезли, – вспомнила теща.

      – Фу, Гриша, – сморщилась жена, – от тебя так пахнет!

      – Отвезли? Пахнет?! – развернулся Гриша.

      И тут он взорвался. Кричал во весь голос и страшно матерился. И при этом почему-то не тещу проклинал, а свою загубленную судьбу. Пятнадцать лет объедки свиньям на дачу возил, горбатился на грядках, травился первачом, копейки считал, с ребятами пива выпить – ни-ни, в парикмахерской ни разу не был, Маринка стригла, в кино последний раз ходил… когда? Я вас спрашиваю, когда? До свадьбы! У него галстук один единственный. В котором женился. Ради чего? Такая-растакая его нечастная жизнь.

      Проснулись и прибежали испуганные дети.

      – Мама, что с папой? Бабушка?

      Бабушка как ненормальная раскачивалась из стороны в сторону и твердила:

      – Лучше бы я умерла! Лучше