Конец радуг. Вернор Виндж

и, самое неприятное, он по-прежнему вынужден был по нескольку раз за ночь наведываться к горшку. Определенно, Судьба не уставала ему напоминать, что он все еще старик.

      Вчера Вебер нанес заключительный визит. Мозги у парня так себе, но, впрочем, это отвечает сути выполняемой им работы – так себе. Все же, думается, я буду по нему скучать. Не в последнюю очередь потому, что в сутках добавится пустой час.

      И да, на поэтическом фронте подвижки оказались особенно медленными.

      Сны никогда не служили Роберту надежным источником вдохновения, что б он там ни утверждал в нескольких довольно известных интервью. Но и черпать идеи только из бодрствующего состояния – удел приземленных умов. Истинное вдохновение посещало Роберта Гу после хорошего сна, в моменты, когда он только начинал просыпаться. Ритуал был так отлажен, что, испытывая проблемы с вдохновением, он зачастую попросту отправлялся гулять вечерком, загружал ум непреходящими повседневными заботами… а следующим утром, пробуждаясь ото сна, редактировал уже известное. И тогда в лабильности освеженного сознания зарождались ответы. В стэнфордскую пору он делился наблюдениями этого явления с философами, религиоведами и людьми хардкорной науки. Те объясняли эффект на сотню ладов, используя то фрейдистский психоанализ, то квантовую физику. Неважно; метод «переспать с этой проблемой» всегда срабатывал.

      Теперь, пробуждаясь после долгих лет маразма, он все еще испытывал такой утренний подъем. Но управлять им, как и прежде, толком не мог. Порою его ум захлестывали идеи насчет «Тайн вернувшегося» и новой версии «Тайн пути к смерти». Но никаких поэтических деталей эти мозговые атаки поутру не приносили. Его посещали идеи. Концепты вплоть до стихотворных фрагментов. А вот слова и фразы, способные творить прекрасное, – нет. Возможно, это нормальное состояние. Пока еще нормальное. В конце концов, стихотворчество остается высочайшим и сложнейшим талантом. Разве не естественно ожидать, что из всех его способностей эта возвратится последней?

      Но большую часть утреннего времени он тратил на эдакие ерундовые озарения: подсознание предательски перескакивало на то, как устроены вещи, на технологию и математику. Пока днем он сёрфил на своем визопейджере, его постоянно отвлекали темы, никак не связанные с художественным творчеством. Однажды он полдня провозился с элементарным введением в конечную геометрию, и, Господи избави, следующим утром его озарило… доказательство одного из самых сложных примеров.

      Дневное время Роберт проводил, терзаемый скукой, в тщетных поисках нужных слов, и пытался игнорировать зов сирен со страниц визопейджера. По вечерам отгонял Мири, которая настойчиво пыталась засунуть ему в глаза посторонние предметы.

      Наконец однажды утром его посетило решающее озарение. Пробуждаясь в унылых мыслях о своей неудаче, он заметил зеленеющие можжевельники под окном, на дворе, раскрашенном в мягкие пастельные оттенки. Снаружи был целый мир. С миллионом различных точек зрения. Как поступал он в прошлом, очутившись в тупике? Делал перерыв.