Свадебный марш для ловеласа. Маргарита Южина

лет прошло, а адрес Сонечки так и остался в памяти… Удивительно было бы, если б не остался – девчонка жила прямо над Петькиной квартирой. Когда рука потянулась к звонку, сердце даже как-то затрепыхалось от волнения.

      – Надо же, – сам себе удивился Овчаров, – давненько я так из-за дамы не волновался… здорово… А! Здрасте! А… Сонечку можно?

      Ему уже открыла дверь женщина с нерадостным лицом, в темном старушечьем халате. Ее Семен тоже смутно припоминал – у Петьки на свадьбе была и эта тетушка. Правда, тогда она была веселой, все время сыпала частушками и желала невесте жениха – директора магазина.

      – Мне Сонечку позовите, пожалуйста, – изо всех сил улыбался Семен, стараясь понравиться.

      – Сонечку? – испуганно пролепетала тетка и негромко позвала: – Соня… к тебе тут пришли… наверное, из райсобеса.

      – Да что вы, господь с вами, – опешил Овчаров. – С какого же я райсобеса? Да они ж уже все, наверное, седьмой таз с холодцом варят! Сегодня ж тридцатое число! Я к Сонечке, у меня к ней…

      – Кто это? – важно вышел в прихожую лысоватый папаша Сони, с которым Семен уже имел счастье встретиться в лифте. – Чего тебе?

      – Мне? Мне кого, а не чего. Мне Софью хотелось бы… Дело у меня к ней… Личное, молодое, так сказать.

      – Соня же! – уже нетерпеливо крикнула мать, а потом, спохватившись, вдруг ляпнула: – А… а Сони дома-то нет. Ушла она… ага, в магазин отправилась.

      – Кто там, мам? – вышла из комнаты Соня. Увидела Семена и вытянулась струной. – Вы… ко мне?

      – Ну а к кому же? – недовольно зыркнул на мамашу Овчаров. – Сонь, выйди на минутку. Мне тебе сказать кое-что нужно.

      – Никуда она не пойдет! – вдруг категорично заявил папаша и принял позу Наполеона.

      – Да бросьте вы, в самом деле, – уже начинал нервничать Овчаров. – Девке уже двадцать пять, наверное, стукнуло, а вы ее возле батькиных штанов держите… Сонь, на минуточку…

      Софья немного побледнела, однако решительно шагнула в подъезд.

      – А я сказал, не пойдет! – взвизгнул дядька.

      – Да успокойтесь вы, – дернул на себя дверь Семен. – Прям неугомонный какой. Ты б, Соня, ему хоть стопарик с утра налила, что ли, все поспокойнее был бы…

      – Ты что-то хотел? – сложила руки на груди Соня. – Говори, а то у меня там овощи варятся.

      – Тоже к Новому году готовишься? – улыбнулся Овчаров. – Сонь, а давай праздник у меня отметим, а?

      Дверь снова распахнулась, и показалась перекошенная физиономия Сониного отца.

      – Сонька! Домой, я сказал! Неме…

      – Да уйдешь ты или нет? – разозлился уже Овчаров, втолкнул папашу обратно в квартиру и захлопнул двери.

      Теперь он крепко держал ручку, дверь дергалась, но открыть ее сил у папаши явно недоставало.

      – Сонь, ну ты же помнишь, где я живу, приезжай, а? – дергался Овчаров, держась за ручку. – Ну что я один-то буду? И ты с… таким вот папашей… чудненько повеселишься… А мы с тобой…

      – Прости, Семен, – отодвинула его от двери