Потомок Одина. Сири Петтерсен

хоть раз слышал о ком-нибудь, кто его видел? Мы исколесили весь Фоггард вдоль и поперёк, и никогда…

      – Не встречали бесхвостых, которые не могли сливаться с Потоком? Слепых к земле?

      Хирка посмотрела на него. Он что, стал её врагом? Почему он делает ей так больно? Её глаза бегали в разные стороны, пока она вспоминала.

      – У того здоровяка во Фроссабю был обрубок хвоста?

      – Его баба отрезала ему хвост. Он изменил ей с девчонкой.

      – А три девушки с рынка в Арфабю, которые…

      – Это были сирены из Урмуная. Их не интересуют создания из плоти и крови, они посвящают жизнь танцу. По традиции они привязывают хвосты к спине.

      – Ульве! Ты сказал, Ульве не мог сливаться!

      – Конечно же, он мог сливаться с Потоком. Просто он уже был не в состоянии пользоваться своей способностью. И это несмотря на то, что Совет избрал его во время Ритуала, когда он был совсем юным, и много лет обучал его в Эйсвальдре. Хирка…

      – Я не потомок Одина! У меня есть мать!

      Отец закрыл глаза. Хирка не знала, до чего доведёт этот разговор, но останавливаться не собиралась.

      – У меня была мать. Майанде!

      – А ты её помнишь? – Голос отца изменился. Он говорил с лёгкой усмешкой. Но его предположение было верно. Хирка не помнила её, в памяти остались только рассказы отца о ней.

      – Майанде была девушкой из Ульвхейма, с которой я… некоторое время общался. Она делала мыло и продавала его подвыпившим мужчинам в тавернах. Они больше тратили на мыло, чем на пиво. Более заядлых пьяниц ещё надо поискать.

      Хирке казалось, что слова отца камнями придавливают её к земле. Одно тяжелее другого. Её завалит, и она умрёт. Ей удалось встать. На какое-то мгновение Хирке показалось, что она пришла сюда в гости, а отец стал чужаком. Чужаком, лгавшим напропалую.

      Стало невозможно дышать. Хирке приходилось выдавливать из себя слова.

      – Дети рождаются без рук и ног! Слиятели бывают сильными и слабыми! Нельзя наверняка сказать…

      – Нет, – перебил он её. – Наверняка сказать нельзя. Ничего нельзя знать наверняка, но я не хочу рисковать и стать в глазах Совета тем, кто принёс гниль в Имланд.

      Гниль… Дитя Одина. Человек. Тот, кто заставляет других гнить.

      – Бабьи сплетни! – заорала она. Хирка знала, что только такое определение вздора он точно поймёт.

      Воздух. Ей нужен воздух. Хирка распахнула дверь и сделала глубокий вдох. Казалось, она долго не дышала. Она слышала голос отца за спиной, но не вникала в содержание его речи. Она ушла. Всё не так, как раньше. Он привязан к стулу и не сможет её остановить. Даже пойти за ней не сможет. Она шла быстрее и быстрее, перепрыгнула через поваленную берёзу и побежала.

      Хирка понятия не имела, куда направляется и от чего бежит, но ей надо было мчаться. Стемнело. Она могла убежать куда угодно. На улицах уже никого не было. Никто не мог её увидеть. Она стала невидимкой. Призраком. Монстром.

      Дитя Одина.

      Она не существовала, и она побежала. Но внутри неё по-прежнему было что-то живое, и это живое