Бен-Гур. Льюис Уоллес

точно, когда двери этого дома гостеприимно открылись для путников, во всяком случае, более тысячи лет тому назад; и с тех пор не было еще случая, чтобы добрый человек не получил здесь крова; разве что когда здесь совершенно не было мест. Если же когда такое и случалось, то уж, во всяком случае, не с потомком Давидовым. Поэтому я еще раз приветствую тебя, и, если ты не сочтешь за труд пройти со мной, то своими глазами увидишь, что во всем доме нет свободного местечка – нет ни в спальнях, ни в пристройках, ни во дворе; нет даже на крыше. Могу ли я узнать, давно ли ты здесь?

      – Мы только что подъехали.

      Привратник улыбнулся.

      – «Незнакомец, который пребывает вместе с тобой, все равно что родня тебе, так возлюби его как самого себя». Разве не таков закон, рабби?

      Иосиф промолчал.

      – А если таков закон, то как я могу сказать тем, кто уже давно ждет здесь: «Ступайте прочь, другой пришел на ваше место»?

      Иосиф по-прежнему хранил молчание.

      – Если же я так скажу им, то кому придется отдать место? Погляди – сколько людей ждут мест, многие из них с самого полудня.

      – Но кто все эти люди? – спросил Иосиф, поворачиваясь к толпе. – И почему все они собрались здесь в такое время?

      – Та же причина, без сомнения, привела сюда и тебя, рабби, – повеление цезаря. – Привратник бросил испытующий взгляд на назаретянина и продолжал: – Как привела она и тех, кому удалось найти место в доме. А еще вчера прибыл караван, следующий из Дамаска в Аравию и Нижний Египет. Это все их хозяйство – люди и верблюды.

      Иосиф продолжал гнуть свое.

      – Но ведь во дворе много места, – заметил он.

      – Да, но он завален грузом – кипами шелка, мешками специй и вообще всякими товарами.

      На мгновение лицо Иосифа утратило свою невозмутимость; пристальный взгляд тусклых глаз поник. С долей ожесточения он сказал:

      – Я беспокоюсь не о себе. Со мной моя жена, а ночь будет холодной – на этих высотах холодней, чем в Назарете. Она не может оставаться под открытым небом. А в городе не удастся найти комнаты?

      – Эти люди, – привратник жестом указал на толпу у дверей, – обошли весь город и говорят, что нигде не смогли найти пристанища.

      И снова Иосиф потупил взгляд, сказав вполголоса, словно самому себе:

      – Она столь юна! Если мы заночуем на холме, мороз убьет ее.

      И он снова обратился к привратнику:

      – Тебе, может быть, доводилось знавать ее родителей, Иоакима и Анну, некогда они жили в Вифлееме и, как и я, происходят из рода Давидова.

      – Да, я знавал их в юности. Это были хорошие люди.

      На этот раз потупил взор привратник, что-то обдумывая. Через минуту он неожиданно вскинул голову.

      – Я не могу найти для вас мест, – сказал он, – и не могу дать вам от ворот поворот. Рабби, я сделаю то, что могу сделать. Сколько человек с вами?

      Иосиф удивленно вскинул голову, затем ответил:

      – Моя жена и друг нашей семьи со своим семейством, из Бен-Дагона, небольшого городка