Змеиный гаджет. Дарья Донцова

ничего моего из особняка с собой не прихватил!

      Я не знал, куда деваться, поселился в деревне, которая неподалеку от поселка находилась. Комнату у бабы Зины снял. Денег нет, учиться в школе надо еще год. По документам я был совершеннолетним, но в школу отдали меня в восемь лет, надо было закончить одиннадцатилетку. Баба Зина меня постояльцем пустила за работу по хозяйству. Вот уж мне досталось! Всему научился: корову доить, грядки копать, дрова рубить, косить, крышу чинить. В четыре вставал, за полночь спать валился. Вся избалованность исчезла. Суп из одной кислой капусты, который Зина «щички» именовала, мне был в радость. Отварная картошка – лукуллов пир. Белый хлебушек из магазина – лакомство. Хорошо хоть, мамаша сразу оплатила мое обучение по одиннадцатый класс включительно. Одноклассники от меня носы воротили, да я на них внимания не обращал. Сдал экзамены, получил аттестат, решил пойти учиться хоть куда-нибудь. Где примут, там и останусь. Жить у бабы Зины предполагал. Сижу в своей каморке, думаю о безрадостном будущем. И, здрассти, милиция заявилась, руки за спину. Топаем в отделение. Нашли тело Вари! И меня объявили убийцей.

      Глава 10

      – М-да, – крякнул Кузя, – нельзя назвать тот год удачным для вас.

      – Верно, – согласился Андрей, – хорошего было мало. Труп обнаружили на заброшенной ферме, она находилась километрах в трех от нашего поселка. Дом там стоял полуразваленный, сарай без крыши, чуть поодаль гора навоза. Варю повсюду искали, на покинутую ферму заглядывали, но в коровьи испражнения никто не полез. А потом местный селянин там бродил, уж не знаю зачем, увидел Эверест дерьма и обрадовался – бесплатное удобрение. Прикатил на мотоблоке, стал навоз в него перекладывать и нашел тело.

      Меня передернуло.

      – Ужас!

      – Навоз, как грелка, – продолжал Андрей, – здорово ускорил процесс разложения, да еще в нем всякая мерзость живет. Тот, кто останки в куче закопал, знал: вскоре от трупа ничего не останется, только кости. Так и вышло. Когда опера там работали, нашли часы, на ремешке кто-то сделал раскаленной иглой надпись «Андрей Москвин». У пряжки сломался язычок. Следователь сразу решил, что убийца я. Отлично все сложилось. Я местный, про ферму знал. Варю в последний раз видели у меня дома на дне рождения. Про наши отношения все знали. Значит, я девушку убил и закопал. Когда лопатой орудовал, сломался штырек, который в дырочки браслета вставляют. Ремешок расстегнулся, а преступник и не заметил.

      Адвоката мне дали бесплатного, тот тихо дрых, со следователем не спорил. А потом мне неожиданно повезло, защитника поменяли. Новый оказался опытным специалистом. Он на суде отлично выступил: «Почему все решили, что часы Андрею принадлежат? Кто угодно мог иглу взять и его фамилию выжечь. Как он труп на ферму доставил? Обычный автомобиль там не пройдет. На велосипеде вез? В руках нес?» И еще много чего говорил. Судья сочла мою вину недоказанной.

      Гость замолчал.

      – Медальон не обнаружили, – предположил Сеня.

      Посетитель исподлобья посмотрел на него.

      – Об