Императрица Елизавета Петровна. Ее недруги и фавориты. Нина Соротокина

руки к короне», но каждый жаждал обрести выгодное место, и титул, и власть, и казалось, что теперешнее время очень этому способствует, только подсуетись и будь настойчив.

      В конце 1728 года двор отправился в Москву. Формально ехали на коронацию, и никому в голову не приходило, что жизнь в старой столице затянется на годы. В Москве Долгорукие сразу оживились. Князь Алексей, гофмейстер при дворе Натальи Алексеевны, выпросил себе место помощника воспитателя царя, теперь он имел возможность видеть Петра очень часто, а следовательно, и влиять на него. Сын Иван Алексеевич получил чин обер-камергера и орден Св. Андрея, его уже откровенно называли фаворитом Петра.

      Елизавета по-прежнему в большой милости у императора. При ее содействии при его дворе появился новый человек – граф Бутурлин Александр Борисович. Он был обласкан Петром II, произведен в генералы и назначен прапорщиком в кавалергардский корпус. Говорили, что Бутурлин помирит все партии при дворе. А партий были много. Приезд Петра в Москву многие воспринимали как отказ от политики Петра Великого и возвращение к старине. Казненного отца императора, Алексея, старая столица воспринимала как мученика, и теперь большие надежды возлагала на его отпрыска.

      В Москве Петр встретился со своей бабкой Евдокией Федоровной Лопухиной – она жила в Новодевичьем монастыре, хоть и не была пострижена. От этой встречи многого ждали, она могла определить будущую политику государства. Но встреча царственного внука и бабушки получилась холодной, Петр боялся очередных нравоучений. На встречу кроме сестры Натальи он взял с собой и Елизавету, сразу подчеркнув этим, что вполне дружественен с теткой и лишних разговоров не потерпит. В этот момент цесаревна была и другом его, и советчицей. Но скоро все изменилось.

      Очень многие хотели отвадить Елизавету от императора. Сестра Наталья отчаянно ревновала к ней брата. Она была очень больна, врачи находили у нее чахотку, но при дворе ходили другие слухи. Испанский посланник при русском дворе герцог де Лирия, оставивший очень ценные «Записки», пишет: «Но не чахотка была причиной ее болезни, и только один врач мог ее вылечить, а именно брат ее. Его величество по восшествии своем на престол имел такую доверенность к своей сестре, что делал для нее все и не мог минуты оставаться без нее. Они жили в величайшем согласии, и великая княжна делала удивительные советы своему брату, хотя только одним годом была старее его. Мало-помалу, однако же, царь привязался к своей тетке, принцессе Елизавете, а фаворит его и другие придворные, кои не любили великой княжны за то, что она уважала Остермана и благоволила иностранцам, всячески пытались восхвалять принцессу, которая не любила своей племянницы, и сделали то, что чрез полгода царь не говорил уже с ней ни о каких делах и, следовательно, не имел к ней никакой более доверительности».

      Кто же эти люди, «кои не любили великой княжны»? В Москве Петр II опять очутился «в плену». Если в Петербурге этим пленом был дом на Васильевском острове, то в Москве этим местом стала