Блондинка в бетоне. Майкл Коннелли

фургона. Пара носилок и два тела. Одно из них целиком заполняло черный пластиковый мешок; невидимый труп то ли был очень грузным при жизни, то ли сильно раздулся после смерти. Босх повернулся ко второму мешку, содержимое которого было едва заметно. Он знал, что это и есть то тело, которое извлекли из бетона.

      – Ага, это оно, – сказал Сакаи. – Второго зарезали на бульваре Ланкершим. Там работает Северный Голливуд. Сюда мы приехали, как только получили сообщение об этом втором.

      Вот почему пресса так быстро за это ухватилась. Передачи на частоте коронерской службы принимают, наверно, в каждой редакции.

      Он еще немного посмотрел на меньший по размеру мешок и, не дожидаясь со стороны Сакаи каких-либо действий, расстегнул молнию. В нос ударил резкий запах тления, который, однако, был бы гораздо сильнее, если бы тело нашли раньше. Сакаи расстегнул мешок полностью, и Босх смог наконец взглянуть на останки. Темная кожа туго обтягивала кости. Отвращения Босх не испытывал, поскольку привык к подобным вещам и приобрел способность абстрагироваться от них. Иногда он даже считал, что смотреть на мертвые тела и есть основное дело его жизни. Ему еще не было двенадцати лет, когда он опознал для полиции тело своей матери; потом во Вьетнаме он видел бесчисленное множество смертей, а за двадцать лет службы в полиции мертвых тел было так много, что он уже сбился со счета. В большинстве случаев он оставался бесстрастным, как кинокамера. Можно даже сказать – как психопат.

      Лежавшая в мешке женщина была небольшого роста, однако распад и усыхание тканей могли привести к тому, что тело сейчас казалось меньше, чем было при жизни. Остатки волос достигали плеч; по цвету можно было сказать, что убитая – крашеная блондинка. На лице виднелись следы косметики. По сравнению со всем остальным прекрасно сохранившиеся груди выглядели неправдоподобно полными и круглыми. Они придавали трупу гротескный вид – все было не так, как положено.

      – Имплантаты, – сказал Сакаи. – Они ведь не портятся. Можно хоть сейчас их вытащить и продать какой-нибудь другой глупой цыпочке. Пора открывать программу по утилизации.

      Босх ничего не ответил. Его внезапно поразила мысль о том, что эта женщина, кем бы она ни была, стремилась выглядеть более привлекательной, и вот ее постигла такая судьба. Возможно, она как раз и преуспела в своих усилиях, думал он, раз убийца нашел ее вполне привлекательной.

      Его раздумья прервал Сакаи:

      – Если это сделал Кукольник, значит она пробыла в бетоне не меньше четырех лет. Но если это так, то разложение зашло не слишком далеко. Сохранились глаза, волосы, некоторые внутренние ткани. С этим можно работать. Вот на прошлой неделе мне подвалила работенка: в каньоне Соледад нашли одного туриста; вроде тот самый, что пропал прошлым летом. Ну так вот, от него остались одни кости. Конечно, под открытым небом полно всяких тварей. Знаешь, они ведь проникают в тело через задницу. Это самый легкий путь, и животные…

      – Я знаю, Сакаи. Давай лучше поговорим насчет вот этого.

      – Ну, в случае