Маша и Тёмный властелин. Анна Гаврилова

Может, он, как Кощей, в какой-нибудь хитрый тайник её прибрал?

      Воображение тут же нарисовало иглу, яйцо, утку… и то, как Волков эту утку в зайца запихивает. Я даже вином подавилась! А потом с неудовольствием признала – Алекс, конечно, дурак, но не такой.

      И да, ещё про Волкова… Едва тема свернула к его персоне, сразу началась цензура. В смысле, рассказывая о традициях и прочем мироустройстве, тётки держались очень свободно и слова не подбирали, а как только заговорили об Алексе, изменилось всё.

      Но главное – общий смысл их слов. Мол, властелин такой чудесный, такой замечательный. Ах, какой он сильный. Ах, какой умный и красивый. Не мужчина, блин, а воплощённая мечта.

      Я же слушала и старалась не кривиться, и хотя всё было уже ясно, едва появилась возможность, поинтересовалась:

      – А с личной жизнью у него что?

      Тётки сразу замялись, потупились и принялись дружно от ответа увиливать. В конце концов я услышала:

      – Алекс предпочитает не выставлять свою личную жизнь напоказ.

      Да-а?

      Упоминать о любительнице театра и прочих массажистках я всё же не стала. Вместо этого забила на тему Волковского кобелизма и внимательнее присмотрелась к собственной свите.

      В отличие от окружения повелителя, тут собрались исключительно человечки, однако впечатления светлых они не производили. Наоборот – чувствовалась здесь какая-то ушлость, словно Алекс самых хитрых и стойких подослал.

      Но ладно. Будем работать с тем, что есть, и притворимся доверчивой овечкой!

      – Мы с вами единственные светлые? – улучив момент, поинтересовалась я.

      К этому времени откупорили четвёртую бутылку, что, учитывая численность населения, было немного.

      – Светлые? Мы? – начала было одна и тут же заткнулась.

      Ага! Догадка подтвердилась!

      – О-о… – подхватила другая, более трезвая. – Нас, светлых, почти не осталось.

      – Правда? – удивилась я. – А почему?

      Моя свита вновь переглянулась, и самая активная из тёток призналась:

      – Светлым быть невыгодно. Во-первых, их, ну то есть нас, никто не любит. Во-вторых, свет слабее тьмы.

      О том, что светлых не любят, я и так знала – этой мыслью была пропитана большая часть романтического фэнтези. И пусть в большинстве случаев герои лишь прикидывались тёмными, регулярно поступая в лучших традициях света, с присущей ему честностью и благородством, тенденция была налицо.

      Прежде меня подобное не задевало, а сейчас стало чуточку грустно.

      – Светлейшая, что-то не так? – отреагировала одна из собеседниц.

      Я пожала плечами и сказала:

      – Любовь к тьме – признак психологической незрелости.

      Тётки уставились недоумённо. Пришлось пояснить.

      – Тьма – это всегда протест, нарушение правил. Если ты – тёмный, то сразу как будто выделяешься, становишься не как все. Это психология подростков, а чем ты старше, тем меньше поводов протестовать, хотя бы потому, что уже понимаешь – мир не