Законный брак. Элизабет Гилберт

работу преподавателем литературного мастерства в Университет Теннесси, и несколько странных месяцев мы прожили в полуразвалившейся комнате старого отеля в Ноксвилле. (Могу порекомендовать этот вариант проживания любому, кто хочет проверить отношения на совместимость!)

      Мы жили в ритме стаккато, в ритме галопа: в основном вместе, но вечно в движении, какучастники какой-то чудной международной программы защиты свидетелей. Наши отношения, хоть и становились крепче и спокойнее на личном уровне, с точки зрения логистики представляли собой постоянную проблему, а учитывая международные авиаперелеты, еще и влетали в копеечку. Было тяжело и психологически. С каждой новой встречей нам с Фелипе приходилось заново узнавать друг друга. В аэропорту неизменно возникал такой момент, когда я, ожидая друга у выхода, начинала нервничать и думала: узнаю ли я его? А он меня? И вот после первого года нам обоим захотелось чего-то более постоянного, и Фелипе сделал важный шаг. Он отказался от своего скромного, но милого коттеджа на Бали и переехал со мной в крошечный домик на задворках Филадельфии, который я недавно сняла.

      Кому-то может показаться странным, что Фелипе согласился променять Бали на филадельфийский пригород, однако он поклялся, что жизнь в тропиках давно ему надоела. Жить на Бали слишком просто, жаловался он: каждый новый день – приятная и скучная копия предыдущего. Он уже давно собирался уехать оттуда, даже до того, как познакомился со мной. Человеку, который никогда не жил в раю, невозможно понять, как может наскучить такая жизнь (мне уж точно это казалось безумием), но Фелипе балинезийская сказка с годами успела набить оскомину. Никогда не забуду один из последних чудесных вечеров, проведенных в его коттедже. Мы сидели на улице босиком – кожа покрылась бусинками влаги на теплом ноябрьском воздухе, – пили вино и любовались океаном созвездий, мерцающих над рисовыми полями. Когда в кронах пальм зашелестел ароматный ветерок, принеся с собой обрывки церемониальной музыки из далекого храма, Фелипе взглянул на меня, вздохнул и громко сказал:

      – Как же меня достало это дерьмо… Скорей бы вернуться в Филадельфию!

      Так мы и оказались в Филадельфии, городе, знаменитом своими дорожными рытвинами.

      Вообще-то нам обоим очень нравилось там жить. Маленький дом, который я снимала, находился рядом с домом моей сестры, где та жила с семьей. С годами я поняла, что для счастья мне необходимо жить рядом с ней, и это осуществилось. После того как мы с Фелипе (каждый по отдельности) долгие годы колесили по разным захолустьям, было здорово и как-то воодушевляюще снова поселиться в Америке, стране, которая, несмотря на все свои недостатки, была интересна нам обоим: динамичная, многонациональная, постоянно развивающаяся, безумно противоречивая, провоцирующая творческий взлет и очень живая.

      Обосновавшись в Филадельфии, мы начали предпринимать – с вдохновляющим успехом – первые настоящие шаги в совместном хозяйстве. Фелипе продавал свои украшения,