Под прикрытием. Александр Афанасьев

ли эта – понять не удалось бы. Эскорта у машины не было, здесь это не принято. Только самые авторитетные доны, члены Копполо[3], позволяли себе эскорт из машин. А если какой-нибудь выскочка из менее авторитетных решится на подобное, – это уже повод для убийства. Каждый должен знать свое место.

      Быстро проскочив по «Норд Квесту», у Чиавелли вновь вышли на Е90, тут уже плату не собирали. Теперь дорога вновь пошла по самому берегу, через Кастельдаччия, туристическую Термини Имереса и дальше, на Катанию – второй по величине город Сицилии, край рыбаков и контрабандистов. Но до Катании им ехать было не нужно…

      Картинки из прошлого

20 мая 1993 года.Зона племен, провинция Нангархар.Афгано-британская граница

      И хотя здесь не было суровой зимы, с морозами и ледяными ветрами – горы все равно чувствовали весну. Горы просыпались. Пели птицы, на склонах гор весело зеленели поля конопли – конопля являлась едва ли не единственным источником дохода местных крестьян, все сильнее пригревало солнышко. Неизменным оставалось только одно – дорога. Великий путь, по значению не уступавший Шелковому, проходил через эти места, кормя всех, кто желал от него кормиться. Движение на дороге не замирало ни днем, ни ночью, и даже прошлогодние ракетные налеты не озлобили людей. Русские били только по военным объектам и по лагерям подготовки боевиков, – а они здесь пользовались такой славой, что если где-то организовывался подобный лагерь, то в соседних кишлаках начинали готовиться к уходу на другую землю. Те, кто обучался в лагерях, были дикими и жестокими людьми. Коран они признавали только на словах, а единственным правосудием для них был автомат. Автомат да местный амир – не менее жестокий, чем они сами. Торговать с лагерями было выгодно – всем требовалась еда и одежда, заодно и наркотики, а вот жить рядом с ними было невыносимо. Когда русские одним махом избавили местных от большинства таких лагерей – при этом на мирные кишлаки не упала ни одна ракета, – местные племенные вожди поняли это и оценили. Но лагеря восстанавливались. Снова и снова в эти края приходили люди со злобой в сердце и фанатичным желанием убивать – но до того, что здесь творилось в предыдущие годы, было очень далеко…

      Темно-зеленый внедорожник с закрытым кузовом остановился у мадафы, пристроенной к местной мечети, в самом центре небольшого селения, расположенного в двадцати километрах западнее Джелалабада. Водитель какое-то время медлил, осматривался, но потом открыл хлипкую, сделанную из дерева (в Индии часто весь кузов машины делали из дерева) дверь и одним ловким прыжком выскочил наружу.

      Выглядел этот человек, как типичный местный житель, зажиточный – во всяком случае, не так, как русский, на русского он был не похож совершенно. Среднего роста, довольно молодой, чернявый, загорелый, с длинной бородой. Одет он был скорее не как пуштун, а как хазареец: в холщовые, из хорошей ткани брюки – тамбон, широкую хлопчатобумажную рубаху – пиран и теплую безрукавку поверх нее – воскат. Все-таки здесь было довольно холодно, особенно

3

Копполо – купол, высший совещательный орган мафиозных группировок.