Пять миллионов неприятностей. Марина Серова

не говорите мне, что это ваш горячо любимый младший брат по-родственному хранит их у вас! Вы не хотели, чтобы я их видела, потому и поселили меня в спальне, а сами довольствуетесь диваном в гостиной!

      Леля немного помолчала, потом проговорила:

      – Это вещи моего бывшего мужа. Мы с ним не живем вместе, и он не собирается их забирать. Сказал, что я могу все выбросить, а я все никак не решусь.

      – А с кем живет ваш муж? С другой женщиной?

      – Нет, насколько я знаю, он живет один.

      – Так, а где? – не отставала я. – И чем он занимается?

      – Он уехал, кажется, в Москву. Ничего больше о нем не знаю, мы не общаемся.

      Леля говорила сухо, но тревога и печаль в ее глазах не давали мне поверить ей стопроцентно.

      – Вы по-прежнему любите своего мужа, если столь тщательно храните полный шкаф его отглаженных вещей? – спросила я.

      – Это мое личное дело, – неожиданно твердо заявила Метлицкая. – Простите, пожалуйста, но я имею право не выворачивать перед вами душу.

      – Конечно, – тут же согласилась я, подавив вздох.

      Опять не хочет говорить до конца! Ладно, подождем, что принесет завтрашний день.

      ГЛАВА ТРЕТЬЯ

      Завтрашний день начался совершенно обыденно, практически так же, как и предыдущий. Исключением явилось то, что Леля проснулась легко, поскольку всю ночь спала крепко, за коньяком в кухню не ходила и вообще не вставала. Теперь моя клиентка была немногословной и даже хмурой: то ли наша вчерашняя вечерняя беседа так на нее повлияла, то ли она расстроилась, что, оказывается, не является предметом обожания молодого и, надо сказать, привлекательного мужчины.

      Позавтракав почти в полном молчании, мы спустились вниз. Не задавая вопросов, я завела мотор, и мы отправились в «Лолиту». Черная «Ауди», равно как и какая-либо другая машина, за нами не следовала. Я уже принялась было успокаивать себя мыслью, что Кирилл внял моим советам и решил не приближаться больше к Леле, однако, едва мы подъехали к студии, как я увидела его самого. Он спокойно и даже, я бы сказала, нахально стоял на противоположной от «Лолиты» стороне улицы и смотрел на вход. Вне всякого сомнения, он поджидал нас, чтобы убедиться – мы здесь появились.

      «Ну, все! – решительно подумала я. – Пора брать быка за рога!»

      Выйдя из машины, я шагнула на проезжую часть, чтобы быстренько перейти ее: как раз загорелся зеленый сигнал светофора. Однако сделать я успела лишь пару шагов, после чего автоматически застыла на месте.

      Кирилл, стоявший с сотовым телефоном в руке, вдруг в один миг опустился на землю. Прохожие удивленно воззрились на него, некоторые замедлили шаг, послышались крики о том, чтобы вызвать «Скорую». И никто так и не понял, что произошло. Никто, кроме меня. Только я понимала бесполезность вызова «Скорой». Я даже успела засечь место, откуда стрелял киллер – это было чердачное окно трехэтажного дома, похожего по стилю на тот, в котором располагалась студия Лели Метлицкой и коими изобиловала данная улица, сохранившая дух давно ушедшей