Умри, моя невеста. Марина Серова

лишь удивленно. Видимо, он совершенно не привык к тому, что его, такого неотразимого, отшивают девушки. Это был нонсенс, но Владимир быстренько решил не ронять имидж и продолжал сохранять хорошую мину. Повернувшись к продавщицам, ревниво наблюдавшим за этой сценой, он проговорил:

      – Мужчины заблуждаются, считая всех женщин одинаковыми. Вы все такие разные, тем и прекрасные!

      – Володя, ты стихи не пишешь? – игриво спросила его Вика.

      – Бывает, – кивнул тот.

      – А почему ты раньше не говорил? – воскликнула та.

      – Ой, Володя, прочитай, а? – восторженно попросила Наташа.

      – Я скромен, как все великие, – склонил голову набок Володя. Затем, бросив взгляд на часы с золотым браслетом, озабоченно произнес: – К тому же мне безнадежно пора. Увы, дела, дела и дела. Мечтаю о пенсии.

      – Ну, тебе до пенсии еще далеко, – заметила Вика. – Лет тридцать как минимум.

      – Володя, завтра придешь? – кокетливо поигрывая вьющимся белокурым локоном, спросила Наташа.

      – Не знаю, моя прелесть! – притворно вздохнул Владимир. – Может быть, может быть. Мысленно я всегда с вами, девочки!

      И он, послав всем сразу воздушный поцелуй, двинулся к дверям. Продавщицы проводили его умильными взглядами.

      – Симпатичный парень, – наконец со вздохом прокомментировала одна из девушек.

      – Ты-то что вздыхаешь? Ты вообще-то замужем! – сейчас же уличила ее Виктория.

      – Потому и вздыхаю, – с улыбкой пояснила та.

      В это время из кабинета вышла бухгалтер, и одновременно высунулся Бобров и попросил меня зайти.

      – Сегодня вечером у меня встреча, – с порога сообщил он. – Вы поедете со мной. Она не должна продлиться долго – около часа максимум. Потом едем домой. Вот все планы на сегодня.

      Я пожала плечами. Все так все. Вернувшись в зал, подошла к охраннику и спросила:

      – Что это за фраерок, вскруживший голову всем девушкам, крутится у вас в магазине?

      – А, Володя Голубев, – равнодушно кивнул тот. – Постоянный клиент. Частенько покупает всякие цацки.

      – Себе?

      – Себе, себе. Обожает побрякушки, прямо хуже бабы. А что? Он появился уже давно, приходил часто, и мы, естественно, обратили на него внимание, как и на всякого, кто часто крутится в ювелирном магазине. Но проверили, все чисто – он же покупает! И порой дорогие вещи. Ничего криминального. А что флиртует с девушками, так этого не запретишь. Лишь бы все в рамках приличий. Мальчик смазливый, привык к вниманию. Думаю, бабы на него сами вешаются. А с нашими он так, понтуется просто. Лишь бы в магазине себе ничего не позволяли, а дальше – не мое дело.

      – Хорошо, – кивнула я, отходя.

      В зал вошла высокая, статная дама лет сорока пяти, державшаяся очень прямо и надменно. Пышные волосы, крашенные в темно-каштановый цвет, спускались на плечи и завивались на концах. Поверх костюма было накинуто длинное легкое манто, хотя для подобной одежды еще был неподходящий сезон: все-таки в мехах в начале октября жарковато. Поначалу я приняла ее