Тайна Серебряного храма. Дмитрий Гришанин

спящих слуг и передал им приказ хозяина. Проследив, как зевающие и на ходу натягивающие ливреи гномы разбегаются из стремительно пустеющей опочивальни, он уже неспешным шагом поднялся обратно на второй этаж замка и вернулся за свой стол в приёмной.

      Ровно через четверть часа, как и было велено, шестеро могучих, плечистых бородачей робко, как нашкодившие гномы-малолетки, вошли следом за помощником Берли в кабинет своего грозного родителя наместника клана Рунных Топоров королевского стража Фралера Жёлтого Глаза. Повинуясь молчаливому жесту седого гнома, все торопливо расселись на жёсткие деревянные стулья, специально для посетителей выставленные вдоль пустынных стен кабинета. Обведя суровым взглядом рассевшихся сыновей, Фралер обернулся к оставшемуся стоять возле двери помощнику и, грозно нахмурив брови, громыхнул:

      – Я же велел созвать всех сыновей! Где мой младший сын? Где Кагнерик, я тебя спрашиваю?!

      – Я… я… я передал ваш приказ слово в слово, – растерянно залепетал Берли. – Слуги обыскали весь дом. Господина Кагнерика нигде нет.

      – Как это нигде нет?! Я его никуда не отпускал! Значит, он должен быть в замке! И если через минуту он сюда не явится!..

      – Не серчай на Берли, отец, – вдруг осмелился перебить родителя самый старший из сыновей, в бороде которого уже тоже имелось изрядное количество седых волос. – Он не сможет отыскать Кагнерика. Два часа назад я отправил его из замка по неотложному делу.

      – Громон! Ты отправил?! – Наместник изумлённо воззрился на сына. – А почему меня не упредил?

      – Дело не терпело отлагательства, отец, – спокойно ответствовал Громон Сжатый Кулак. – Полагаю, я не утратил твоего доверия и вправе принимать самостоятельные решения.

      – Ты, конечно, давно уже не мальчик, а опытный боевой воевода, и имеешь право самостоятельно принимать решения, – с тяжким вздохом был вынужден признать отец. – Но… Тут он неожиданно замолчал и, выдерживая паузу, стал неторопливо извлекать из широкого бокового кармана цветастого сюртука любимую, до черноты прокуренную глиняную трубку, расшитый золотом шёлковый кисет с табаком и небольшой кремень, соединённый серебряной цепочкой с огнивом. Трубку со связкой огнетворных камней старый гном выложил перед собой на столешницу, а у оставшегося в руках кисета размотал стягивающую верх тесёмку, после чего стал аккуратно черпать из шёлкового мешочка щепотью табак и тут же закладывать его в трубку. Набив её до отказа и хорошенько утрамбовав, Фралер сунул кончик длинного мундштука в рот и, ловко выбив кремнем об огниво сноп искр, с первой же могучей затяжки раскурил свою пыхтелку. Пока наместник занимался трубкой, все остальные присутствующие в кабинете гномы хранили почтительное молчание и покорно дожидались, когда он наконец озвучит обозначенный, но невысказанный упрёк. Лишь повторно выпустив облачко ароматного белого дыма, отец соизволил продолжить недосказанное обращение к старшему сыну:

      – Но принимая подобные решения вдругорядь,