Волею богов. Дмитрий Иванов

В волосы первосвященник воткнул заострённую кость птицы и колючку агавы – инструменты для кровопускания. Вокруг шеи обвязали нефритовое ожерелье, а поверх него надели ещё и три нитки бус того же материала и бирюзовую пектораль в виде свернувшейся змеи с качающимся языком из красного коралла. На спине закрепили большую розетку из перьев кецаля, а также алого и синего макао, отделанную шариками из меха. Ко всему этому полагались красные кожаные сандалии с бахромками на завязках и золотыми колокольчиками и браслеты на запястья и голени из нефрита и бирюзы с пучками драгоценных перьев. Резной церемониальный посох служители культа украсили изящными складками бумаги аматль[50].

      Одетый, словно на праздник, Истаккальцин на рассвете покинул лагерь. Он шагал по узкой песчаной косе. Грунт под ногами постоянно осыпался, будто нарочно желая повалить мужчину в воду. Но мочить и пачкать изысканное облачение очень не хотелось. Последствия тяжёлого боя и бессонной ночи не ощущались, видимо, возбуждение от нетерпеливого ожидания предстоящей встречи перекрыло все остальные чувства и заставило организм собрать в кулак все оставшиеся силы. Сердце часто билось в предвкушении свидания с богом, как и где оно состоится, совсем не важно. Вот уже лагерь скрылся из вида, а его шум более не доносился до ушей молодого первосвященника. Багровая заря пылала в вышине над кипарисами, и обезьяны, невидимые в кронах, устроили шумный концерт, встречая наступление нового дня. Сонная игуана на самом краю толстой ветки подставляла холодные чешуйчатые бока первым лучам восходящего солнца. Служитель культа посмотрел вверх, туда, где сквозь чёрные силуэты спускающихся, словно сталактиты, острых прядей пачтли виднелось пламенеющее небо.

      Мужчина повернул голову назад и заметил двух вестников таинственного божества. Он уже не удивился и не испугался, увидев прямо перед собой оживших скелетов. «Приветствую верных служителей великого бога», – сказал возжигатель копала и почтительно поклонился. «Нам нужно открыть путь к повелителю. Дай нам каплю драгоценной влаги», – отвечали костлявые монстры. Истаккальцин выткнул колючку агавы из пучка волос и проколол мочку уха. Первая капля крови оторвалась от кожи и медленно полетела в воздухе. Малиналли и Эстли выставили когтистые лапы ладонями вперёд, творя заклинание, а жрец с любопытством наблюдал за их действиями. Как только красный шарик поравнялся с ними, он вспыхнул и исчез, а на месте него во все стороны начала распространяться блестящая волнующаяся, словно вода, поверхность. Скелеты аккуратно и медленно растягивали её. Главный жертвователь догадался: так рвётся ткань бытия, и ему вот-вот предстоит проникнуть через формирующуюся расщелину в мир богов – невероятная честь для простого смертного.

      «Всё готово, проходи. Господин ждёт», – сказали скелеты и встали по краям открытого портала. Истаккальцин подошёл ближе, но малодушно остановился. Мужчина осторожно протянул руку вперёд, и она вошла в сверкающую гладь. Ничего не произошло. Он поглядел на безмолвных вестников, но какое может быть выражение

50

Аматль – бумага, изготовляемая из волокон фикусов Ficus coinifolia и Ficus padifolia, которые науа называли «амакауитль». Несколько слоёв волокон сбивали, покрывали смолой растения амацаутли, а затем покрывали смесью гипса, крахмала и мела. Бумага шла на изготовление книг, карт, ритуальных знамён, полосок для нанесения жертвенной крови, украшений статуй богов и костюмов их имперсонаторов.