Невидимый город. Елена Первушина

с золотой, а на кончиках – два резных костяных шарика, внутри которых перекатывались, звенели и сверкали сквозь резьбу стеклянные бусины. Завязка на кошелек, дорогая изысканная вещица, от которой за версту веяло столицей.

      – Зацепилась за куст и повисла, – пояснил братец. – В этих краях таких прежде в глаза не видали.

      Сайнем отдал стрелу одному из своих и взял в руки шнурок. Десси и Рейнхард приготовились к новому туру препирательств по поводу грабежа, обысков и схронов в лесу, но внезапно случилось то, что всерьез напугало шеламку.

      С лица Белого Рыцаря разом пропали напускная важность и высокомерие – он вдруг поскучнел и посерьезнел, и Десси некстати вспомнила, что на языке чужан есть слово «забота», которое обозначает заботу матери о ребенке, дочери о родителях или мужчины об оружии, а есть слово «забота», которым обозначают гнойник на пальце или воспалившийся зуб.

      «Что-то он знает, чего я не знаю, – подумала лже-графиня. – Непорядок».

      – Хорошо, – сказал Сайнем. – Сейчас мы похороним мертвых, а потом будем искать убийцу.

      Глава 31

      Следующим вечером тела трех чужан вместе с бывшими при них вещами сгорели на трех кострах на берегу Павы.

      Живые чужане остались не слишком-то довольны: их братьям пришлось отправляться на тот свет пешим ходом, но каждый понимал, что резать сейчас лошадей – безумное расточительство. Поэтому отобрали у павинских ребятишек деревянных коньков и бросили их в огонь.

      «Заодно и плакальщики бесплатные объявились», – злорадно подумал Сайнем.

      Его дружина утешилась, залив горе вином из графских подвалов.

      Прошла половина луны… И еще несколько дней. Чужане не то чтобы прижились в замке, но, по крайней мере, осели здесь. Как и было уговорено с Карстеном, в самом замке осталось лишь десять человек, остальных определили на постой по деревням. Доменос Карстен уверял, что в случае необходимости Сайнемовы солдаты вместе с местными вояками мигом соберутся у стен замка, а так и дозоры нести легче, и люди быстрее сработаются. Сайнем счел это разумным. Поначалу он боялся возможных ссор и потасовок, но местные смерды и впрямь оказались народом вышколенным и выдержанным: приграничье все же, как ни крути. Многие из них сносно объяснялись по-дивьи, да и истинные люди не гнушались учить язык таори.

      Только лошадей оставили в замке. Чернявая заявила, что конюх у нее отличный и всех обиходит и накормит за милую душу. Конюх, торжественно представленный Сайнему, оказался щуплым вертлявым старичком с совершенно проходимскими глазами, но дело свое он и впрямь знал: лошадки отъедались и прямо на глазах наливались красой и статью. Гривы всегда расчесаны, копыта расчищены. Больше того, стоило Сайнему зайти с ревизией на конюшню, как они разом начинали с умильными мордами кланяться и бить копытами, выпрашивая корочку или морковку.

* * *

      Расследование смерти юной маркграфини Энвер Десси свалила на Дудочника. В конце концов, не зря же он копается в фамильных архивах, и вообще прославлен как существо