Практически невиновна. Наталия Левитина

она меня проигнорировала! Я так расстроена!

      – Действительно, несчастье, – кивнула Виктория. – Данилка, потопали!

      В распахнувшуюся дверь вломилось бесчисленное войско острых снежинок. У ворот детского сада стояли припорошенные белым пушистым налетом иномарки, снег на них сверкал алмазными брызгами.

      – Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь! – отчеканил Данила. – «Лендровер», «киа», «мерседес», «ситроен», «форд», «дэу», «ниссан»!

      – Молодец! – восхитилась Виктория познаниями сына.

      – А мы пешком.

      – И прекрасно прогуляемся!

      Сильный порыв ветра метнул им в лица ледяную горсть снега, подтверждая, что их прогулка будет удивительно приятной.

      Морозный воздух и шарф не давали Даниле раскрыть рот, поэтому их дорога домой проходила в молчании. Вынужденная неразговорчивость сына позволяла Виктории уноситься мыслями в прошлое…

      …Тогда в Саратове она, захлебываясь беззвучными слезами, уговорила Коробкина не будить ребенка ночью. Он согласился, пообещав заехать утром и отвезти вновь обретенную семью в аэропорт. Кирилл ушел, вырвав шнур у телефона и закрыв на ключ входную дверь.

      Виктория, морщась, перебинтовала изувеченный мизинец, зубами затянула бинт, собрала в сумку вещи и разбудила Данилу. Тот подскочил с готовностью человека, для которого сон – не удовольствие, а наказание.

      – Уже утро? Можно вставать? Ты порезалась? Ножом? А почему темно?

      Целых полчаса было истрачено на соседку – та никак не могла оправиться от шока, увидев за оконным стеклом нежданных посетителей (Вика и Данила перебрались на ее балкон). А еще через полчаса они уже тряслись в междугородном автобусе.

      После Саратова был Нижний Новгород. Затем Воронеж.

      В обоих городах повторилась обкатанная схема – поиски жилья и работы, трудное привыкание, обустройство. И опять – появление Коробкина… Он ворвался в квартиру. Первая оплеуха отбросила Вику в угол прихожей. Второй, как ни странно, не последовало. И через мгновение Виктория поняла почему. За ее спиной стоял Данила и с ужасом смотрел на отца.

      – Сынок, привет, – растаял Коробкин. – Я так по тебе соскучился, родной!

      Сынок шарахнулся в сторону от протянутых к нему добрых отцовских рук. Он обхватил за шею Вику.

      – Я тебя не люблю, ты плохой! – выкрикнул Данила.

      – Гадина, – прошипел Коробкин. – Настроила против меня ребенка!

      Он с удовольствием пнул бы ее ногой, но не решился окончательно уронить акции в глазах сына.

      – Одевайтесь оба! Мы уезжаем!

      Но жена и сын недолго радовали Кирилла своим присутствием: они удрали из громадного коробкинского джипа уже через первую сотню километров. Он заехал на бензоколонку и, залив бензин, отправился в придорожную забегаловку за хот-догами и кофе. А потом швырял хот-доги в траву и топтал их ногами, размазывая кровавый кетчуп подошвами фирменных ботинок. Как она смогла открыть замки? Куда они исчезли? Куда она опять увезла ребенка – безмозглая грудастая барби, курица, стерва!