Новый день. Коллекция повестей и рассказов для медленного чтения. Соня Пучкова

      Корректор Варвара Синицына

      © Соня Пучкова, 2019

      ISBN 978-5-0050-4067-1

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Писательница

      Пролог, в котором мы знакомимся с Писательницей и писательским обществом

      В одном провинциальном городке жила писательница. В общем-то, надо поправить себя: наша героиня ничего не писала, хотя сочиняла с детства. Но когда мы встретились с ней, все её уже называли Писательницей.

      Было нашей героине тогда всего восемнадцать. Все почему-то путали её с тринадцатилетним мальчишкой, щупленьким и худеньким. Наверное, потому что она так и выглядела. Да и забавы её были не как у девочки. Писательница в детстве никогда не играла в куклы. Залезть на дерево, нарвать тайком у соседей по даче яблок или слив, гонять на скрипучем велосипеде по кочкам и лужам, вываляться в грязи, стрелять из самодельного лука или из рогатки по голубям или курам – это то, что наша Писательница любила делать. Но только теоретически, потому что родители очень любили свою дочь и не давали и шагу сделать без присмотра. Необузданная фантазия и темперамент, которые заключили в стены двухкомнатной городской квартиры, наверное, и подвигли Писательницу к чтению захватывающих историй, а потом и сочинительству.

      У неё мало было друзей, поэтому пришлось их придумать. Таким образом, наша героиня создала себе свой собственный мир. Это был мир приключений, сыщиков и журналистов, расследующих запутаннейшие дела, работающих в знаменитых газетах; мир тайн, изящных преступлений, благородных разбойников и негодяев. Мир, выращенный сэром Артуром Конаном Дойлем, госпожой Агатой Кристи, господами Майном Ридом, Джеком Лондоном, Даниелем Дефо, Джоном Рональдом Руэлом Толкином, сэром Вальтером Скоттом и, наконец, современными детективщиками и фантастами. Такой мир был практически нежизнеспособен, потому что так же мало походил на реальность, как розовые котята с поздравительных открыток похожи на ободранную серую кошку, потерявшую в уличных боях половину уха, жадно глотающую рыбью требуху на заднем дворе маленькой провинциальной столовой.

      А пока наша Писательница была занята этим миром, действительная жизнь никуда не девалась, она протекала рядом, постоянно давая знать о своем существовании. Окончив среднюю школу с «тройками», наша героиня поступила в институт, который располагался тут же, в родном городке. Её родители долго не размышляли, куда далее направить путь их дочери, и направили его через пару улиц, через дворы, к центральной площади города, где и было это учебное заведение.

      Не находя её способной ни к одному роду общественнополезной деятельности, родители подали документы на филологический факультет. Так, в общем-то, они попытались определить свою бедовую дочь в сложном взрослом мире, думая, что она хотя бы получит профессию и сможет работать учителем, однако этим наделали себе ещё больше проблем. Они никак не помогли ей обратиться к реальности, а наоборот: на филфаке она попала в компанию таких же романтиков и мечтателей.

      …В один солнечный сентябрьский денёк, ещё не пройдя всех бюрократических мучений, которые сопровождают первокурсника в начале учебного года, наша героиня сидела на подоконнике третьего этажа. Так получилось, что на соседнем подоконнике сидел Критик и был погружён в глубокую задумчивость: идти ему на лекцию по методологии преподавания русского языка или не идти? Предмет был скучен, и он там мог только спать. Из пасмурных размышлений его вывел высокий девичий голос с соседнего подоконника, увлечённо что-то рассказывающий. «О, какая-то новая детективная история, – заметил про себя Критик, – интересно, чья она?» Ему понравилось, и он решил не идти на методологию.

      …Тут немножко нужно уйти в сторону и сказать пару слов о Критике, которые он сам о себе не скажет из скромности. Он не зря именовался Критиком. По складу своего характера этот человек был критически настроенным реалистом. Он обладал развитым чутьем литературного стиля, чутьем текста, помогающим редакторам определить степень обречённости написанного. Он мог с точностью до междометий предугадать, что скажет настоящий критик о конкретном произведении. Графоманов чуял за версту и терпеть их не мог, как и всякий непрофессионализм в литературе. Единственным недостатком Критика было то, что критиковал он только устно, и ничего, совсем ничего не писал…

      «Довольно не дурно написано то, что она сейчас читает, – подумал Критик после двадцати минут прослушивания. – Вещь свежая, никогда ещё подобного не встречал. Наверное, какой-нибудь начинающий автор… Однако если это книжка начинающего писателя, то это очень и очень не плохо». Он не решался прервать чтение, хотя его съедало любопытство, кто же автор. «Нет, – решил Критик через десять минут, – она не читает, она рассказывает. Очень хорошо и складно рассказывает какую-то интересную штуку. Что же это за книжка?» Тут он не выдержал, соскочил с подоконника и подошел к девушке.

      Перед ним сидела коротко стриженная девочка-подросток, в огромных очках с толстыми линзами и в чёрном брючном костюме. На ногах её были забавные поношенные лаковые