Мелодия моей любви. Елена Колядина

едва пробивался густой желатиновый свет.

      Девушка вытянула шею, осторожно заглянула внутрь и увидела свое отражение в комнате, обшитой деревянными рейками и белыми плитами, с большим микшерским пультом.

      Пошарила взглядом: в застекленной кабине обнаружились навороченная цифровая станция и роскошные микрофоны!

      Лида повеселела.

      Пересыпкин говорил, здесь есть студия электронного синтеза и обработки шумов, можно создавать спецэффекты! Вот бы прямиком туда! За мощный двухъядерный компьютер, в электронную фонотеку!

      Она покрутила головой: может, дверь где-то рядом?

      Но увидела лишь лунным туманом белеющие в темноте раковину и унитаз.

      «Это, значит, и есть обещанное Пересыпкиным огромнейшее количество разнообразных фактур для записи синхронных шумов? – хмыкнула девушка. – Когда Лидия Гречинина впервые переступила порог известного на весь мир киноконцерна, ее встретил ликующий шум унитаза! Ладно, хоть что-то услышала…»

      Она поставила на пол сумку, расстегнула пуховик.

      И вдруг в затхлой сырой темноте жалобно зазвенела степь, навзрыд закричала птица, женщина с фиолетовыми глазами молча сжала окоченевшее тельце младенца, бешеный ветер рвал ее старинные одежды и присыпал прорехи и складки сухим снегом.

      Лида задрожала, широко раскрыла глаза, порывисто вдохнула раскрытым ртом. В горле запершило.

      Степь, птица, ветер затихли. Внезапно, словно на них накинули ватное одеяло.

      Лида вглядывалась в мрачные силуэты и контуры, но не могла понять, чем заставлено и завалено огромное помещение, напоминающее развалины замка после землетрясения?

      Наконец глаза привыкли к темноте, и девушка увидела посреди зала, чуть ближе к левому краю экрана, грузную женщину перед свисающим из-под потолка микрофоном.

      Лида медленно, почти ощупью, пошла вперед мимо вереницы никуда не ведущих дверных и оконных проемов, за которыми чернели стены.

      Ноги то вязли в песке, то цеплялись за брусчатку.

      Вдруг каблуки ее сапог звонко простучали по паркету.

      Женщина перед микрофоном развернулась, качнув широким платьем, и зычно гаркнула:

      – Кто разрешил?!

      Лида вздрогнула, опомнилась и растерянно уставилась на даму.

      – Кто такая, черт возьми?!

      – Я из Петербурга, Лидия Гречинина, – срывающимся голосом забормотала девушка. – От Пересыпкина: он сказал, здесь есть Фаина Акиндиновна, самая опытная в стране… Фактуры все знает… Господи, что это сейчас был за звук? Откуда? Я с ума сойду, никогда ничего подобного не слышала! Не подскажете, как найти Фаину Акиндиновну?

      – Я – Фаина Акиндиновна. Что ж ты, дитя, во время записи топаешь, ровно зебра цирковая?!

      – Простите, пожалуйста! Я услыхала звуки, меня как под гипнозом повело. Что это плакало так?

      Женщина щелкнула выключателем старенькой лампы, давшей миску жидкого света, и похлопала по прижатой к пышному животу металлической конструкции размером с мясорубку.

      – О!