Превращение в зверя. Николай Зорин

близко, – лежа пить спирт не рекомендуется.

      Мне не хотелось шевелиться, не хотелось думать, тем более пить спирт в обществе спасителя, но делать было нечего – обижать его тоже нельзя, пришлось подчиниться. Я приподнялась, осмотрела себя (на мне оказался чужой толстый свитер и спортивные брюки – вероятно, спасителя), затем комнату (бревенчатые стены, голый дощатый пол, печка в углу – вероятно, дача) и села (подо мной обнаружилась узкая койка с панцирной сеткой).

      – За ваше здоровье! – Он протянул мне стопку.

      Спирт мне еще никогда пить не приходилось. Даже в студенческие времена, даже во время тяжелых ночных дежурств в больнице. Я осторожно пригубила из стопки.

      – Нет, так не пойдет, пейте залпом. Вам нужно окончательно согреться и прийти в себя. Давайте еще раз: за ваше здоровье! – Он чокнулся с моей стопкой, и мне пришлось подчиниться: влить в себя эту враждебную моему организму жидкость. Как ни странно, удалось ее проглотить и даже не закашляться.

      – Вот так! Молодец! – одобрил спаситель мой героический поступок. – Запейте водой.

      Он поднес мне стакан. Я сделала большой глоток, вода оказалась просто обжигающе холодной. Как та, речная вода, только без запаха.

      Спирт подействовал сразу. Вернулись чувства, вернулось понимание того, что со мной произошло.

      – Напрасно вы меня спасли, – сказала я и ощутила, что плачу. – Теперь мне придется снова пройти через это. А оно так страшно… так ужасно… так трудно решиться… и так не хочется умирать! А жить невозможно!

      – Не надо плакать. – Он погладил меня по голове, нежно и бережно, и от этого я разрыдалась.

      … Мы пили спирт весь вечер, всю ночь. Я напилась почти до бесчувствия. Я рыдала и билась в его руках – он меня прижимал к себе и пытался утешить. Я рассказывала, рассказывала ему все: всю свою историю, всю свою жизнь, обливаясь спиртом, обливаясь водой, которую он мне заботливо подносил, – он слушал не перебивая, не осуждая. Я думаю, что настало утро, когда я наконец отключилась и уснула – за окном все еще было темно, в ноябре светает поздно.

      Несколько дней я прожила у него в этом дачном домике на краю опустевшего по осени поселка. Пару раз он ненадолго уезжал в город – зачем, не говорил, мы с ним вообще почти не говорили. Та пьяная ночь не принесла мне утешения – с каждым днем отчаяние мое становилось все отчаянней. Я понимала, что жить невозможно, и очень хотела жить. Так трудно было решиться предпринять новую попытку… Но выхода не было. Выхода не было, но я просто физически не могла убить себя, еще раз убить. И когда отчаяние мое дошло почти до помешательства, мой спаситель снова меня спас.

      Выход, который он мне предложил, показался тогда настоящим избавлением от кошмара. Да, конечно, я согласилась…

      – Здравствуйте, Елена Владимировна! – Мужской голос, знакомый голос – голос моего спасителя – прозвучал совсем близко, словно материализовавшись из воспоминаний. Я не поверила в такую фантастическую возможность и все же повернула голову и по инерции улыбнулась. – Я уже давно тут с вами сижу, но вы так глубоко ушли в себя, что ничего вокруг не