Смерть миссис Вестуэй. Рут Уэйр

она подошла поближе. – Не разобрал. Это все твои короткие волосы, понимаешь.

      – Ничего страшного, – честно ответила Хэл. Такое случалось слишком часто, чтобы расстраиваться. – Послушайте, вы можете мне сказать, сколько будет стоить доехать до церкви в Сент-Пиране? У меня при себе не очень много наличных.

      И не при себе тоже, подумала она, но вслух не сказала. Водитель, отвернувшись, принялся вбивать что-то в экран на панели приборов – то ли в навигатор, то ли в телефон, решила Хэл, хотя уверена не была.

      – Примерно четвертной, дорогуша, – довольно быстро ответил он.

      Хэл вздохнула. Так и есть. Если она сейчас сядет в такси, то окажется на мели – пути назад не будет, если только не найдется какой-нибудь благодетель на том конце маршрута. Ее опять одолели сомнения. Неужели она действительно пустится в эту авантюру?

      – С третьего пути отправляется поезд четырнадцать сорок девять в Лондон-Паддингтон. Поезд следует с опозданием, – произнес металлический голос диспетчера, ворвавшись в ее мысли подобно высшей силе, еще раз напоминающей о том, что не обязательно ступать на этот путь, что можно просто развернуться и сесть на поезд, который отвезет домой.

      Где через шесть дней ее будет ждать мистер Смит…

      Если кто и выцарапает эти деньги, так это ты.

      – Эй, ты меня слышишь? – спросил таксист. Благодаря корнскому выговору прозвучало не так резко, как у какого-нибудь брайтонского водителя. – Примерно четвертной, говорю, устраивает?

      Хэл еще раз глубоко вздохнула и обернулась на здание вокзала. Вспомнила картинки из «Фейсбука» и «Гугла» – раскинувшееся имение, поездки за границу, машины, дизайнерская одежда… А потом – изуродованную каблуком фотографию. Разбитые безделушки в офисе, страх, который охватил ее, когда зажглась лампа с красным абажуром… Задумалась, что бы она отдала за пару тысяч фунтов из наследства, всего пару тысяч, которых не хватило бы ни на одну из этих машин – может, только на колеса.

      У них уже все есть. Им не нужно больше денег.

      Опять появилось ощущение, что внутри сжимается что-то острое и твердое, причиняя пылающую боль, которая, остывая, переходит в шаткую решимость.

      Если она проиграет, то останется ни с чем. Значит, нужно постараться не проиграть.

      – Хорошо.

      Водитель потянулся назад и открыл заднюю дверь. С чувством, будто она прыгает со скалы, Хэл запихнула мамин чемодан и забралась следом.

      – Похоже на похороны, – произнес голос с переднего сиденья, и Хэл, вздрогнув, подняла голову.

      – Простите, вы что-то сказали?

      – Я говорю, похоже на похороны, – повторил водитель. – В церкви. Вам туда? Родственник, да?

      Сквозь сильный дождь, зарядивший, когда они выехали из Пензанса, Хэл всмотрелась в окно. Ей удалось с трудом различить небольшую каменную церковь, угнездившуюся с края поля на фоне серых туч, и немногочисленную стайку участников погребения у входа на кладбище.

      – Да, – еле слышно ответила она, а когда водитель приложил руку к уху, громче