Жёстко и угрюмо. Андрей Рубанов

сказал я. – Тарковщина – это да. Это, так сказать, очевидно. Но кто же будет снимать фильм?

      – Понятия не имею, – ответил Ржанский. – Кто купит права, тот и снимет. Для меня это слишком жёстко и угрюмо. Без обид, ага?

      – Ага, – сказал я. – Но где там жесть? Где угрюмство? Может, в пятой главе есть немного…

      – Я не дочитал книгу, – перебил Ржанский. – Не успел. В самолёте начал… Написано – вполне… Но в целом – повторяю, не мой материал… Тем более, у меня готов большой проект… Надеюсь запуститься в этом году…

      – Кстати, – я спохватился. – У меня есть и другие идеи. Много интересного…

      – Присылайте, – вяло разрешил гений.

      Я понял, что пора сваливать.

      – Познакомиться с вами – большая честь.

      – Ага.

      Семён засопел.

      – Кстати, а угоститься сигареткой…

      Ржанский протянул пачку.

      Попрощались любезно, но мгновенно.

      В коридоре я извлёк конверт и пересчитал.

      – Не на…бали? – спросил Семён.

      – Нет.

      – По-моему, мы им не понравились.

      – Значит, кина не будет.

      – Будет, – сказал Семён сурово. – Я видел их глаза. У нас есть то, чего у них нет.

      – И что же, – спросил я, – у нас есть?

      – Синяки и шишки.

      Покинув территорию всемирно известного концерна, мы срочно приобрели ещё одну бутыль с тем же примерно содержимым. Глотнув и подышав носом, я понял, что пребываю под большим впечатлением. Питерский гений однозначно излучал блеск. После пятого глотка это стало очевидным, и возбуждение выродилось в резкий приступ голода.

      – Возьмём такси, – предложил я. – Доедем до дома, как белые люди. Отварим пельменей. Сегодня мы это заработали. Сегодня хороший день, я хочу быть сытым.

      Семён яростно засмеялся.

      – Дурак! С таким подходом у тебя не будет будущего в кинематографе. Вон, видишь, палатка? Куры-гриль?

      – Вижу, – ответил я. – Чёрт возьми, брат. А я всё думал, кто из вас двоих – гений. Теперь вижу: ты.

      – Не надо оваций, – скромно ответил товарищ. – И не бери целую курицу. Половинки хватит.

      Мы отошли в кусты, мощно глотнули и радикально закусили. Ангел успеха бесшумно сделал круг над нашими лохматыми головами и улетел в сторону центральной проходной «Мосфильма»; безусловно, он где-то там и обитал.

      Установился вечер.

      Французскую сигарету – подарок Ржанского – Семён курить не стал, заложил за ухо бережно.

      – Когда будут снимать фильм, – сказал он, – потребуй для меня роль. Третьего уголовника в пятом ряду. Во ВГИКе мне все говорили, что я фактурный.

      Шли пологим спуском с Ленинских гор по Мосфильмовской улице. Москва открылась навстречу, как толстый подробный роман. Светились строчки окон; за каждой буквой – чьи-то нервы. Поворот реки, купола Новодевичьего, увесистые дома, плавные арки мостов, разнонаправленное скольжение автомобильных огней, химические цвета реклам, сырой весенний ветер – читай дальше, человек, у этой книги нет