Цветы нации. Мария Юрьевна Гурова

ого театра поэтов Влад Маленко

      «И эта проблема, затронутая в «эссе о том, что у нас получается» тоже отсылает читателя к явлению войны, где каждый делал то, что у него получается, в независимости от того, хочет он этого или нет, потому что для всех тех людей, кто мечтал стать космонавтами, художниками или кем-то ещё в один момент всё равно всё закончилось».

Литературный проект «ЧАМБЕР»

      «Стихи, наполненные глубоким смыслом. Это не рифма ради рифмы и не подражание великим поэтам прошлого в стремлении урвать хоть толику той славы, которая сопровождала мэтров русской поэзии на определенных этапах их творческой жизни. Самобытный стиль, качественный слог, наполненные жизнью образы. Этакая правдивая поэзия. Поэзия без прикрас и гротесков».

Николай Георгиевич Земцов, депутат ГД РФ, Сопредседатель ООД «Бессмертный полк России»

      «Кажется, подобная «фатальная установка» присуща человечеству в целом, и в этом кроется глубокая трагедия: «цветы нации», особенно заметно прорастающие на выжженной войной почве, погибают первыми, увы, не только в военное время. Так что отчасти эта книга – тревожный сигнальный огонь в руках молодого поэта, высоко поднятый над головой, чтобы напомнить: как много вокруг сильных, мужественных, настоящих».

«Литературная газета»

      Мы ткем, мы ткем стяг боевой!{Перевод строки «Vindum, vindum vef Darrađar» из «Песни валькирий», из древнеисландского сборника песен «Старшая Эдда».}

      «Люди любят узнавать про войну, не испытывая при этом ни малейших неудобств. Они читают про Верден или Сталинград, расположившись в удобном кресле, вытянув ноги к камину и готовясь на следующий день вернуться к обычным занятиям. На самом же деле тебе повезло, если эти события не приходится описывать в письме родным, сидя в грязном окопе. О войне нужно читать, когда перед тобой стоят проблемы. И помнить, что никакие заботы мирного времени не стоят седых волос. Только идиот может волноваться из-за зарплаты. О войне нужно читать во время бессонницы, когда ты чертовски устал, или на рассвете, как пишу я о ней сейчас, после приступа астмы».

Ги Зайер, «Забытый солдат».

      О войне я писала всегда, но, видимо, делала это крайне плохо. Серьезные литераторы советовали мне (нет, не заняться танцами, в целом с поэзией у меня было не так ужасно) писать о том, что ближе и является моим личным опытом. Я же свой личный опыт считала довольно скудным. На сегодняшний день у меня успел собраться какой-никакой багаж этого самого опыта. И все же должна признать, что катастроф мне не довелось пережить – только личные трагедии. А они, как известно не делают опыт полноценным. Но Бог с ним, с опытом. Вернемся же к тому, что мне все-таки упорно советовали. Я помню, мне разве что не говорили: «Вы же девушка, Мария!», хотя пару раз нечто подобное в поучительной речи и прозвучало. Так вот, вы должны знать, что я никого из серьезных литераторов тогда не послушала. По этой причине вы сейчас читаете сборник не самого пацифистского содержания, а я ныне получаю комментарии иного характера. В частности, мне любят ставить в пример Владимира Высоцкого, у которого военного опыта было немногим больше моего, но который о войне писал убедительнее бывалых поэтов-фронтовиков. Но я – не Высоцкий. Более того, я еще и женщина, что невольно ставит под сомнение воинственность стихов, которые вам предстоит прочесть.

      Одна из немногих причин писать что-либо с осознанной целью (про «не могу не писать» не хочу упоминать, считаю эту фразу пошлостью) – дать читателю то, как ты полагаешь, что не смогли дать ему другие авторы. Каждый раз мне было интересно читать, как женщины пишут о войне, но каждый раз у них получалось либо подражание мужчинам, либо сугубо женская кокетливо-чувственная поэзия про пуговицы на шинелях, запахи сигарет и пороха, въевшиеся в кожу, и в лучшем случае вечное ожидание «синих платочков» на крыльце. Так я читала симулякр войны, во многом эстетичный, но по большому счету слишком явный, чтобы полагать, будто он про милитаризм, а не про мужчин и их женщин. Но мне безмерно хотелось иметь пример женского образа на войне, и я выбрала в его качестве «Песнь валькирий» из «Старшей Эдды». Тогда мне казалось, что образы ткацких, типично бытовых женских предметов, собранных из ужасающих военных атрибутов – это то, что является истинным архетипом женщины на войне.

      «Сделаем ткань

      из кишок человечьих;

      вместо грузил

      на станке – черепа,

      а перекладины —

      копья в крови,

      гребень – железный,

      стрелы – колки;

      будем мечами

      ткань подбивать!».

      Но меньшее, чего бы мне хотелось так, чтобы за любым из стихотворений вы видели меня – не важно, женщину, гражданского или просто своего современника. В данной ситуации мне бы хотелось, чтобы вы на меня и не смотрели, а погружались в события, дающие тот самый достойный опыт, доступный немногим (а не тот, что имею я). Проживая