Иисус для неверующих. Джон Шелби Спонг

суть моей личности. Но это лишь отчасти вдохновляет мой поиск.

      А еще мною движет то, что я живу в самом конце христианской эры и уверен, что застану кончину христианства в его историческом понимании. Христианство, возникающее у нас на глазах в Америке и в странах третьего мира… нет, с ним мне не по пути. Не хочу полнить душу борьбой за нелепые притязания, беспокойством и гневом. Не хочу преклоняться пред Богом, который требует только ползать во прахе, и хранить верность традиции, что велит глушить голос рассудка. Я жажду подлинной веры, и многое из того, что столько веков говорили об Иисусе, счесть правдой уже не могу. И должен признать это честно и откровенно.

      Иные в стенах официальной Церкви заходятся от восторга, крича на всех углах, будто я не в силах хранить преданность древним догматам, ибо ушел от веры отцов и уже не смею звать себя христианином – или, по крайней мере, относить себя к «верным христианам». Эти критики, похоже, не отдают себе отчета в том, сколь скомпрометировано в наши дни само понятие «верного», ортодоксального, традиционного христианства. Ни один сколь-либо мыслящий человек сегодня не может утверждать, будто Земля находится в центре Вселенной. И тем не менее, в традиционном христианстве и традиционной христологии это утверждение – гораздо более важный компонент, нежели это готовы признать нынешние апологеты веры. Несмотря на поистине революционные перемены в нашем представлении о необъятном космосе, эти люди по-прежнему видят Бога как некое сверхсущество, которое обитает вне нашего мира, где-то за пределами небес, и время от времени вторгается в ход человеческой истории. А история Иисуса, изложенная в таком ключе, предстает как ярчайший пример такого божественного вмешательства. Традиционная христианская доктрина все еще изображает Иисуса как пришельца свыше, который был рожден от Бога чудесным образом и по завершении своей миссии снова вернулся к Богу, вознесшись в космическое пространство. Миссия же эта, по словам ортодоксов, заключалась в том, чтобы принести спасение падшему миру – что и было достигнуто через смерть Иисуса на кресте. Все эти утверждения, на всех уровнях смысла, стали для меня просто чепухой, чем-то вроде богословской абракадабры. И все же каждое воскресное утро в той или иной форме они звучат на литургиях в большинстве христианских церквей по всему миру. У меня нет желания и дальше делать вид, будто подобные понятия по-прежнему имеют для меня значение или стоят того, чтобы и дальше держаться за них.

      Иногда, когда приходится отвечать на непрестанные нападки тех, кто живет в узах «вчерашнего христианства», возникает такое чувство, будто меня хочет заклевать до смерти стадо гогочущих гусей. Эти ревнители «традиций» так заняты отстаиванием ответов из давно минувшего прошлого, что уже не помнят, в чем, собственно, заключались изначальные вопросы, на которые были даны эти ответы. Они не понимают, что, по сути, сами похоронили Иисуса в гробнице иного мира, иного времени и иного места. То ли из страха, то ли из инстинкта самозащиты они все время винят меня в отречении от Иисуса, даже не сознавая, что для меня подобное совершенно немыслимо. Моя верность Иисусу прочна и непоколебима. Он не только в центре моей веры, но и в центре всего моего бытия. Но я верен Иисусу как опыту встречи с Богом, а не его традиционным толкованиям. И разница весьма велика.

      Я никогда