.

друг. Римский триумвир отправил к Клеопатре гонца с приказом явиться к нему и дать ответ на обвинения, которые против нее возводились: мол, во время войны царица помогла убийцам Цезаря деньгами. Увидев Клеопатру и познакомившись с ней поближе, гонец сообразил, что такой женщине Антоний ничего дурного не сделает, и принялся убеждать египтянку спокойно ехать к Антонию, «убранством себя изукрасив», и ничего не бояться.

      Клеопатра последовала его совету, рассчитывая, что раз даже молодой и неопытной она сумела обольстить Цезаря, то теперь-то, когда ее красота и ум в полном расцвете, она легко сумеет справиться с Антонием. Приготовив щедрые дары, взяв много денег, роскошные наряды и украшения (но главные надежды возлагая на свою прелесть и женские чары), она пустилась в путь.

      Плутарх:

      «Клеопатра… поплыла… на ладье с вызолоченной кормою, пурпурными парусами и посеребренными веслами, которые двигались под напев флейты, стройно сочетавшийся со свистом свирелей и бряцанием кифар. Царица покоилась под расшитою золотом сенью в уборе Афродиты, какою изображают ее живописцы, а по обе стороны ложа стояли мальчики с опахалами – будто эроты на картинах. Подобным же образом и самые красивые рабыни были переодеты нереидами и харитами и стояли кто у кормовых весел, кто у канатов. Дивные благовония восходили из бесчисленных курильниц и растекались по берегам».

      Повсюду разнеслась молва, что сама Афродита шествует навстречу Дионису. Антоний послал Клеопатре приглашение к обеду. Царица настойчиво просила его самого прийти к ней. Желая сразу же показать ей свою обходительность и доброжелательность, Антоний исполнил ее волю. «Пышность убранства, которую он увидел, не поддается описанию, но всего более его поразило обилие огней. Они сверкали и лили свой блеск отовсюду и так затейливо соединялись и сплетались в прямоугольники и круги, что трудно было оторвать взгляд или представить себе зрелище прекраснее».

      На другой день Антоний принимал египтянку и приложил все усилия к тому, чтобы превзойти ее роскошью и изысканностью, но быстро признал себя побежденным, первым принялся насмехаться над убожеством и отсутствием вкуса, царившими в его пиршественной зале. Угадав в Антонии по его шуткам грубого и пошлого солдафона, Клеопатра и сама заговорила в подобном же тоне – смело и безо всякого стеснения.

      Какой была Клеопатра? Почти все биографы согласны, что она не обладала некой выдающейся красотой, хотя и была интересной женщиной. Египетская царица брала умом, обхождением и «редкою убедительностью речей, огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении». Она была прекрасным психологом и чувствовала собеседника. «Самые звуки ее голоса ласкали и радовали слух, а язык был точно многострунный инструмент, легко настраивающийся на любой лад, на любое наречие». При ее прекрасном образовании и знании языков она умела поддержать разговор.

      Антоний был увлечен до такой степени, что позволил Клеопатре увезти себя в Александрию и повел