Философия и христианство. Полемические заметки «непрофессионала». Валентин Катасонов

истину, но открыть ее в силах лишь тогда, когда посвящена в тайны религиозной жизни, когда приобщена к пути истины. Философия, которая будет искать своей пищи в религиозном опыте, не только не будет схоластикой, но именно она будет противоположна всякой схоластике… Схоластическое богословие и есть разобщение с тайнами религиозной жизни, оно свидетельствует о том, что опыт религиозный иссяк, и подменяет опыт отвлеченным мышлением»[71]. По мысли Бердяева, теология представляет собой «навязанное воспоминание о былой религиозности». А вот еще «перл» философской мысли Бердяева из той же работы: «…Для богословского исследования совсем не нужна живая религиозность субъекта, хотя и требуется формальная принадлежность к какому-нибудь вероисповеданию»[72]. А в «Философии свободы» Бердяев буквально ставит ультиматум богословию: «Догматическое богословие должно уступить место религиозной философии»[73].

      Попытки возрождения в России «духовности» с помощью философии оказались неоднозначными. Скорее – разрушительными. Как признает современный русский философ Виктор Тростников, «… опыт русской религиозной философии Серебряного века… отрицателен, он учит не тому, как надо, а тому, как не надо возвращаться к Богу. Она продемонстрировала, что возвращаться к учению Христа, как-то его модернизируя, совершенно недопустимо… если философия хочет помочь человечеству выйти из кризиса, она должна смирить свою гордыню и начать сотрудничать с православным богословием. Это не только не унизит ее, но, наоборот, значительно возвысит»[74].

      Примечательно, что официальная богословская наука достаточно слабо реагировала на появление различных слишком «оригинальных» идей русской религиозной философии. Некоторые авторы полагают, что это было обусловлено тем, что такие идеи формально не квалифицировались как «ереси», а рассматривались как частные мнения философов (а не богословов). Таким образом, мыслители русской религиозной философии имели иммунитет от критики со стороны Церкви и богословской науки. Однако позднее такие философские «ереси» все-таки стали получать должные оценки в работах наших богословов, оказавшихся после трагических событий 1917 года за пределами России. Осмысление русской трагедии столетней давности показывает, что философские «ереси» оказали свое разрушающее влияние и на Церковь, и на русское государство.

      Среди таких критиков «ересей» русской религиозной философии я хотел бы особо отметить только что канонизированного Русской Православной Церковью святителя Серафима (Соболева), давшего развернутую критику расцветшей в ХХ веке пышным цветом ереси софианства[75]. В этом же ряду стоят: архиепископ Аверкий (Таушев), святитель Иоанн (Максимович), архиепископ Иоанн (Шаховской), иеромонах Серафим (Роуз) и многие другие. Православное богословие в целом сумело отбить в ХХ веке атаки энтузиастов синтеза и разных иных философских модернистов.

      Опасный

71

Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. М., 1999. С. 7.

72

Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. М., 1999. С. 7.

73

Цит. по: Болдарева В. О различиях религиозной философии и богословия (на материале ранней мысли Н. А. Бердяева) // Интернет. Режим доступа: http://pstgu.ru/download/1445951624.boldareva.pdf.

74

Тростников В. Вера и разум. Европейская философия и ее вклад в познание истины. М.: Грифон, 2010. С. 217–218. И это несмотря на то, что указанный философ порой излишне толерантно относится к творчеству Владимира Соловьева.

75

См., в частности: Архиепископ Серафим (Соболев). Искажение православной истины в русской богословской мысли. София, 1943.