Бывшая Ленина. Шамиль Идиатуллин

зверея. – Распорешь рюкзак, найдешь, чего хотела…

      – Я хотела?!

      – …И дальше что? Придут, увидят…

      Саша на секунду замерла, давя взрыв негодования, который мог перерасти черт-те во что – например, в визг «Ты же нас подставила», истерику и, может, даже удары по глупому Ксюхиному лицу, старательно выдохнула, вдохнула и швырнула рюкзак соседке под ноги. И сказала, стараясь не звенеть голосом и тем более не рыдать:

      – Чтобы не было его здесь, поняла?

      Ксюха поспешно подняла рюкзак, вцепилась в него обеими руками так, что костяшки побелели, и тихо спросила:

      – Куда я его – выкину, что ли?

      Саша пожала плечами. Во рту был иней, а лицо горело.

      – Или пойду туда, да? – уточнила Ксюха так же тихо. – Чтобы меня приняли, да?

      – А лучше, чтобы пришли и обеих, да? – уточнила Саша в ответ.

      Ксюха начала было:

      – Да с чего они… – и замолчала, закусив губу.

      Саша ушла в свой угол и принялась впихивать в собственный рюкзак тетради и выписки, стараясь говорить как можно спокойнее:

      – Короче, так. Я в библиотеку, буду там до закрытия. Это до шести. Вернусь когда – чтобы этого вот здесь не было, поняла? Ты поняла или нет?

      Она дождалась потерянного кивка Ксюхи, лютуя на нее и на себя, впихнула последнюю стопку бумаг – смяла и порвала, кажется, все на свете, да чего уж теперь, – и зашагала к двери, накидывая кофту на ходу. Из открытой двери в спальню пахнуло одеколоном Матвея. Сашу перекосило, и она, обуваясь, прошипела:

      – И этого – чтобы духа не было, никогда! Поняла?

      – Разоралась-то, как будто… – начала Ксюха, распаляя себя, да так и не смогла – сникла.

      Саша вышла, грохнув дверью, лифта ждать не стала – быстро сбежала по лестнице, разок едва не вывихнув лодыжку. Развеялась слегка, вытеснив злобой обиду, – а на улице все равно разревелась.

      И, конечно, сразу позвонила мама. Как чует.

      Нет, просто совпало. Даже по поводу голоса всего полминуты мучила, согласилась с тем, что у дочери может быть простуда, ритуально попросила не бегать без шапки и шарфа – и перешла к делу:

      – Саша, папе позвони, пожалуйста.

      – А что такое? – спросила Саша, замерев.

      – Его поддержать надо, а у меня не получается в последнее время, ты же видела – наоборот выходит. Я уж как его просила не идти к начальству пока, и вот… Саш, неприятности у папы на работе. Увольняют его.

      Глава седьмая

      Оксана влетела в кабинет, нервно сжимая файлик с бумагами, замерла у стола Митрофанова, огляделась и сдержанно спросила:

      – Где Митрофанов?

      Народ, углубленный в отчеты, не обратил внимания, только дисциплинированная Савельева оторвала голову от бумаг, поморгала, отматывая оперативную память к вопросу начальницы, огляделась и предположила:

      – Гуляет, наверное.

      – Какое гуляет? До перерыва час еще.

      – Тогда в туалете.

      Оксана, зверея, звучно швырнула файлик на стол – народ вздрогнул, поднял и тут же опустил