Остров Бешеного. Виктор Доценко

было столь неожиданно, что тот повернулся, чтобы взглянуть, кто к нему обращается, и лицом к лицу столкнулся с тем, кого должен был убить.

      – Ты как здесь… – машинально начал он тоже шепотом.

      Но Савелий и не думал ему отвечать: он обхватил его голову руками и резко крутанул ее. Хрустнули шейные позвонки, Дерек успел издать еле слышный хрип, мешком повалился на пышную траву и замер, уставившись остекленевшим взглядом в синее небо. И многие души его жертв нашли наконец свое успокоение…

      За мгновение до этого Тим Рот, заметив метнувшегося в сторону проводника, зло закричал:

      – Ты куда, сволочь?

      Его голос совпал с тревожным возгласом Донатаса, среагировавшего на предсмертный хрип своего приятеля:

      – Что с тобой, Дерек? – Резко повернувшись, он, к удивлению, увидел перед собой не своего товарища, который неподвижно лежал на земле, а Савелия. – Так это ты, сучонок? – неожиданно по-русски прошипел он. – Я же сейчас порву тебя! – Он поднял руки и двинулся на противника.

      – Хлопотно это! – тоже по-русски тихо проговорил Савелий, после чего со злостью выкрикнул: – Это тебе за Окоталь! – Он молниеносно выбросил правую руку вперед.

      Удар был настолько резким и сильным, что пальцы, как нож в масло, вонзились в живот Донатаса. Все произошло столь стремительно, что в первое мгновение Донатас даже не успел почувствовать боли. В следующий момент он увидел перед собой свое окровавленное сердце, от которого отходили какие-то кровавые вены-веревки. С удивлением Донатас заметил, что они тянутся из его собственного живота. Он хотел закричать то ли от боли, то ли от негодования, но из его открытого рта ничего не вырвалось, кроме приглушенного хрипа. Сейчас он напоминал огромную рыбину, выброшенную на берег, которой не хватало воздуха, и она то закрывала рот, то открывала его, пытаясь жадно заглатывать кислород.

      Все это наблюдал Тим Рот. Увиденное настолько поразило его, что он неподвижно застыл, словно парализованный. И пришел в себя только тогда, когда огромная туша верного Донатаса глухо ударилась о землю, а Савелий стоял перед ним и сжимал в руке его все еще бьющееся сердце.

      – Это способен сделать только один человек, – с ужасом прошептал Тим Рот, не мигая, глядя ему в лицо. – Теперь ясно, почему мне показались знакомыми эти глаза! – Понимая, что ему тоже грозит смерть, он пытался заговорить Савелия, чтобы добраться до пистолета. – Может быть, договоримся, господин Бешеный? – примирительно сказал он. – Допустим, за миллион баксов?

      Савелий смотрел на него исподлобья и ничего не говорил: ему было противно разговаривать с этим подонком, который в жажде славы и денег сгубил столько человеческих жизней.

      – Пять миллионов?

      Никакой реакции, кроме брезгливого взгляда.

      – Десять миллионов?

      То же самое.

      – Двадцать миллионов? – в отчаянии выкрикнул Тим Рот.

      Его рука уже добралась до рукояти пистолета, и он даже выхватил его, однако применить по назначению не успел: Савелий,