«Линкольн» для адвоката. Майкл Коннелли

труда провести различие между ними. Один был худой как щепка, с выражением отчаяния в слезящихся глазах сидящего на игле наркомана, который давно упустил свое время. Другой выглядел как загнанный олень в лучах прожекторов. Я выбрал второго.

      – Мистер Руле? – обратился я к нему, произнося имя так, как велел Валенсуэла.

      «Олень» кивнул. Я дал ему знак подойти к решетке, чтобы можно было говорить тихо.

      – Мое имя Майкл Холлер. Можно звать меня Микки. Я буду представлять вас сегодня на вашем первом судебном заседании.

      Мы находились в зоне ожидания, в задней части здания суда, куда адвокаты, как принято, допускаются без проблем, чтобы посовещаться со своими клиентами перед началом заседания. На полу, перед камерами, с отступом на три фута была начерчена синяя линия. Именно на таком расстоянии мне пришлось держаться от своего клиента.

      Метнувшись ко мне, Руле вцепился в решетку. Как и у других заключенных, на лодыжке, запястье и животе у него висели соединенные друг с другом цепи, которые снимали только перед залом суда. На вид ему было чуть за тридцать, и, несмотря на по меньшей мере шестифутовый рост и сто восемьдесят фунтов весу, он казался худощавым. Так воздействует на человека тюрьма. В глазах его застыла непривычная для меня паника. Большинству моих клиентов не раз доводилось бывать в арестантской камере, и они имеют мертвенно-холодный взгляд хищника. По-другому в тюрьме не выживешь.

      Но Руле оказался иным. Он выглядел не как хищник, а как испуганная жертва и не заботился о том, видит ли это кто-нибудь.

      – Меня подставили, – сказал он громко и настойчиво. – Вы должны вытащить меня отсюда. Я просто выбрал не ту женщину, только и всего. Она пытается меня…

      Я жестом прервал его.

      – Следите за тем, что говорите, – приглушенно произнес я. – Вообще, будьте осторожнее в высказываниях до тех пор, пока не выйдете отсюда и не сможете беседовать в приватной обстановке.

      Он огляделся, похоже не понимая.

      – Никогда не знаешь, кто может подслушать, – пояснил я. – И никогда не знаешь, кто вас выдаст, – даже если вы ничего не говорили. Самое лучшее – вообще молчать о деле. Вы поняли? Лучше не болтать ни с кем и ни о чем. Точка.

      Он кивнул, и я знаком велел ему сесть на скамью, поближе к решетке. Сам сел напротив.

      – Пока я пришел просто познакомиться с вами. О деле поговорим, после того как мы вытащим вас отсюда. Я уже беседовал с вашим семейным адвокатом мистером Доббсом, и сейчас мы уведомим судью, что готовы внести залог. Все правильно?

      Я открыл папку из дорогой кожи и приготовился делать записи во вставленном в нее блокноте. Руле кивнул. Он начинал учиться.

      – Итак. Расскажите мне о себе. Сколько вам лет, женаты ли вы, какие у вас связи в обществе.

      – Мм… мне тридцать два года. Я живу здесь всю жизнь – даже в школу ходил здесь. Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе… Не женат. Детей нет. Работаю в…

      – Разведены?

      – Нет, никогда не был женат. Работаю в нашей