Бог мелких пакостей. Марина Белова

ясно, – с пониманием сказала Алена.

      – Что тебе ясно?

      – Почему она была такая рассеянная. Зонтик забыла. Видать, сильно за сестру переживает. Вот возьмите зонтик, наверняка еще вернется за ним, вспомнит, где оставила, и вернется, – Алена достала из-за спины складной зонтик и показала его мне.

      – Положи в шкаф. Мы завтра с Алиной пойдем на похороны и захватим с собой.

      – А вы думаете, с Алины Николаевны синяк уже сошел? Как она с такой красотой на людях покажется?

      – Не знаю, но, думаю, ей любопытно будет сходить на похороны.

      Я решила по телефону пока ни о чем Алине не говорить, а к концу дня съездить к ней домой и посмотреть, в каком состоянии она находится.

      Дверь открыл Алинин сын Санька.

      – Как мама? Ей лучше? Узнать можно? – высыпала я на ребенка кучу вопросов.

      – Ага, можно узнать… Джеки Чана, – ответил сынуля.

      – Саня, кто там? – донесся из комнаты Алинин голос.

      – Тетя Марина.

      – Заходи! – прокричала она.

      Когда я вошла в комнату, Алина стояла у окна ко мне спиной. Она не сразу повернулась, а еще некоторое время рассматривала что-то через стекло. Потом я поняла, почему она так сделала – она просто хотела схитрить. В комнате было очень светло, окно выходило на западную сторону, шторы были полностью раскрыты, и выглянувшее из-за туч солнце било мне в глаза. В первые секунды я видела вместо ее лица лишь сплошное темное пятно. Это была женская уловка, Алина не желала, чтобы я лицезрела ее «красоту». Но она ошиблась – моя «слепота» была временной. Через несколько минут я смогла рассмотреть подругу и заодно отметить, что она и впрямь похожа на… Джеки Чана. Ее нос был непомерно широким и слегка приплюснутым, разрез глаз стал азиатским, но синяки, на удивление, исчезли. Небольшая отечность все же осталась, но она была не локальная, как прежде, вокруг глаз, а расползлась по всему лицу.

      – Как я тебе? – хмуро спросила Алина.

      – Нормально, синяков нет, – не замечая ее схожести с любимцем детворы, ответила я.

      – Да? А я вот к зеркалу боюсь подходить. Сама себя пугаюсь. Сегодня утром, знаешь, что мне Вадим сказал?

      – Откуда же?…

      – Он же у меня откровенный, врать не умеет. – От досады Алина поморщилась. – Такое женщине сказать! Я после его слов хотела руки на себя наложить.

      – Алина, что ты такое говоришь?

      – Он сказал, что я ему напоминаю знаменитую советскую киноактрису! Конечно, имя и фамилию он вспомнить не мог, он ведь только помнит названия своих бактерий.

      – Нашла на что обидеться! Раньше в кино снимали только писаных красавиц. Фильм твой Вадим назвал?

      – Назвал. «Королева бензоколонки».

      – Румянцева там снималась. По-моему, она даже очень симпатичная.

      – И ты туда же?

      – Я серьезно, мне нравится Румянцева.

      – Когда ее пчелы покусали?

      Подавив в себе взрыв смеха, я закрыла рот ладонью. Алина поняла, но не обиделась, только пробурчала, очевидно, смирившись со своей участью быть для окружающих