Прошлой ночью с герцогом. Амелия Грей

же знаешь, что наш песик не защитник.

      – Да он лучше любого большого пса! – отмахнулась Джозефина. – С таким другом не страшно: он не позволит, чтобы со мной что-то случилось!

      – Я уже говорила: дело не только в этом!

      Эсмеральда знала, что этот район города пусть и не самый лучший, но все же достаточно респектабельный и относительно безопасный, в противном случае никогда не согласилась бы здесь не только жить, но и арендовать агентство.

      – Юной леди неприлично выходить на улицу без компаньонки!

      – Никакая я не леди! – капризно буркнула Джозефина. – Я девочка.

      – Которая скоро станет девушкой, и ей ни к чему пятнать свою репутацию, тем более что…

      Эсмеральда осеклась, и как раз вовремя: у нее едва не вылетело «…она уже и так запятнана».

      Хоть Джозефина и была внучкой виконта по линии матери, отец ее – нищий ирландский поэт. Вряд ли пока она понимает все эти тонкости, но рано или поздно с ней придется это обсудить.

      – На меня никто и внимания-то не обращает, – вздохнула девочка.

      – Откуда тебе это знать? И как давно ты совершаешь тайные вылазки?

      – Да я и выходила-то всего несколько раз, с тех пор как стало теплее, – обиженно произнесла Джозефина.

      – Ладно, – вздохнула Эсмеральда с облегчением: хорошо хоть, сестра не убегала из дома зимой. – Но ты не должна больше так поступать. Я требую, чтобы ты дала мне обещание.

      Секунды шли, но Джозефина упорно молчала, глядя на Эсмеральду в упор. Словно почувствовав напряжение между сестрами, Наполеон крутился вокруг младшей, поскуливая и лихорадочно махая хвостиком. Девочка нагнулась и погладила песика по голове.

      – Мы будем стоять здесь до тех пор, хоть всю ночь, пока не дашь мне обещание, – заявила Эсмеральда тоном, которым гувернантки говорят с озорными воспитанниками.

      – Хорошо, обещаю, но мне это не нравится.

      – Ничего, придется смириться.

      Эсмеральде и самой было не по себе, оттого что вынудила Джозефину дать обещание, поэтому она тихо поблагодарила ее, надеясь положить конец неприятному разговору.

      – Просто скучно целыми днями торчать в доме и ждать, пока ты придешь и поведешь нас на прогулку.

      – В таком случае, если тебе нечего делать, займись рукоделием. Ты мало времени уделяешь вышиванию.

      – Это занятие для старых леди, которые умирают от скуки, и ты прекрасно это знаешь, – возразила Джозефина.

      – Хорошо. Если ты не любишь работать иголкой с ниткой, сосредоточимся на математике, чтении и поэзии.

      – Ненавижу поэзию! Сочиняю стихи только для того, чтобы угодить тебе.

      Эсмеральду поразило признание сестры. Может, все из-за того, что ее отец, Майлз Грэм, который написал так много стихов для дочери, рано покинул этот мир? Она всегда была счастлива, когда отец сажал ее на колени и читал свое новое стихотворение. Джозефина никогда не говорила об отце, словно была уверена, что, если не вспоминать о нем, не будет и такой тоски.

      – Что ж, ладно: не буду настаивать. Можешь заняться тем, что больше всего тебе нравится.