Где властвует любовь. Джулия Куин

мере не желтое.

      – Точно. – Он ухмыльнулся, и лед был сломан. Все-таки странно. Казалось бы, она должна чувствовать себя скованно в присутствии любимого мужчины, но в Колине было нечто такое, что настраивало всех на непринужденный лад.

      Впрочем, Пенелопе не раз приходило в голову, что она полюбила Колина еще и потому, что рядом с ним она чувствовала себя в ладу с собой.

      – Элоиза сказала, что ты прекрасно провел время на Кипре.

      Колин усмехнулся:

      – Я не мог устоять от соблазна посетить место рождения Афродиты.

      Пенелопа невольно улыбнулась, заразившись его хорошим настроением, хотя ей меньше всего хотелось говорить о богине любви.

      – Там действительно так солнечно, как говорят? – поинтересовалась она. – Впрочем, можешь не отвечать. Я вижу это по твоему лицу.

      – Похоже, я немного загорел, – кивнул он. – Матушка чуть не упала в обморок при виде меня.

      – Наверное, от восторга, – произнесла Пенелопа с нажимом. – Она ужасно скучала, когда ты уехал.

      Колин склонился ближе.

      – Послушай, Пенелопа, ты же не собираешься пилить меня? Мне вполне достаточно упреков мамы, Энтони, Элоизы и Дафны, чтобы безвременно скончаться под грузом вины.

      – А что же Бенедикт? – не удержалась Пенелопа.

      Он метнул в нее хитрый взгляд.

      – Его нет в городе.

      – Что ж, это объясняет его молчание.

      Колин скрестил руки на груди и уставился на нее сузившимися глазами.

      – Ты всегда была такой дерзкой?

      – Я это тщательно скрывала, – скромно отозвалась Пенелопа.

      – Теперь понятно, – сухо заметил он, – почему ты так сдружилась с моей сестрой.

      – Это следует понимать как комплимент?

      – Я бы не посмел сказать что-нибудь другое, не рискуя своим здоровьем.

      Пенелопа лихорадочно размышляла, пытаясь придумать остроумный ответ, когда услышала какой-то звук, похожий на шлепок. Опустив глаза, она увидела на чистейшем деревянном полу желтоватый сгусток крема, вывалившийся из ее недоеденного эклера. Вскинув взгляд, она встретилась с зелеными глазами Колина. В них плясали смешинки, хотя он пытался сохранить серьезное выражение.

      – Какой позор! – сказала Пенелопа, решив, что единственный способ не умереть от стыда – это признать очевидное.

      – Думаю, – сказал Колин, выгнув бровь с самым бесшабашным видом, – нам лучше сбежать отсюда, пока никто ничего не заметил.

      Пенелопа бросила растерянный взгляд на выпотрошенный эклер, который она все еще держала в руке. Колин разрешил ее сомнения, кивнув в сторону растения в горшке, стоявшего неподалеку.

      – О нет! – выдохнула она, округлив глаза.

      Колин склонился к ее уху:

      – Смелее.

      Взгляд Пенелопы метнулся от эклера к растению, прежде чем вернуться к лицу Колина.

      – Я не могу, – прошептала она.

      – Из всех шалостей это самая невинная, – заметил он.

      В его глазах светился вызов, и хотя Пенелопа не имела склонности