Криминальные прогулки. Фридрих Незнанский

она же одна у меня, кровиночка, бедная моя девочка, мать у нее давным-давно померла, я ж без нее жить не смогу, Леня, ты понимаешь, а вдруг с ней что случилось, Леня, да что же это?!

      Из самоуверенного, лощеного государственного чиновника высшего ранга Роман Аркадьевич сразу же превратился в старого одинокого отца, в тысячу раз больше, чем за свое вице-премьерство, дрожащего не то что за жизнь дочери, а даже за ее, к примеру, разбитую коленку.

      — Ты номер машины назови! — кое-как вклинился в его монолог министр.

      Роман Аркадьевич назвал.

      — Все перероем! — заверил министр.

      — Уж пожалуйста, Леня, очень надеюсь... — сказал вице-премьер, после чего снова нажал на рычажок и тут же набрал генпрокурора:

      — Володя, беда у меня!..

      Меркулов потер подбородок:

      — Генеральный хочет, чтобы ее розыском занялся ты!

      Вообще-то Турецкий уже это понял.

      — Но у меня ведь других дел полно... — все же попытался он возразить.

      — Он сказал, чтобы ты все отложил и вплотную занялся поиском этой Инги.

      — И дело о взрыве на Манежной отложить?

      — Да.

      — И о массовом убийстве в Печатниках?

      — И его.

      — А может, ты попытаешься объяснить ему, что это вещи несоизмеримые по своему...

      Меркулов не дал ему договорить:

      — Я уже пытался, Саша. Это бесполезно.

      Ну что же... Если даже Меркулов не смог убедить главного, то, значит, это и впрямь было бесполезно.

      — Хорошо, — вздохнул Александр, — займусь...

      ...Вечером того дня, когда ее похитили, Инга очнулась в каком-то холодном сыром подвале, тускло освещенном свисающей сверху лампочкой. Она поежилась и осмотрелась. Вокруг было пусто и мерзко. Откуда-то слышался звук капающей воды, отчетливый и громкий среди окружающей ее тишины, на серых стенах чернели разводы не то грязи, не то слизи, в общем, чего-то такого, на что не хотелось смотреть, а хотелось отвернуться.

      Но отвернуться было некуда.

      Она лежала в углу, застеленном рваными тряпками такого вида, что использовать их даже для мытья пола стал бы не каждый.

      — Где я?.. — прошептала она и попыталась подняться, но вдруг все ее тело от макушки до пяток обожгла страшная боль, и Инга вскрикнула, враз оставив надежду встать на ноги.

      Ломка вступила в свои права.

      Инга не знала точно, сколько времени прошло с тех пор, как в висок ей ткнулось что-то твердое, кажется, кулак или, может, костяшки пальцев... да, точно, костяшки пальцев этого Вити... или как его... нет, Вити, Вити... после чего все погасло, а когда вспыхнуло снова, то уже гораздо менее ярко — в мощность этой вот лампочки на высоте примерно трех метров от нее.

      Поэтому она совершенно не представляла, что происходило с ней, пока она блуждала в потемках, не представляла, как она здесь оказалась и что это вообще за помещение.

      Вдруг сверху послышался какой-то скрип. Инга присмотрелась и разглядела все увеличивающуюся щелку в потолке.

      «Люк...» — сообразила она.

      Его поднимаемая