Жил-был художник один. Марина Леонидовна Сушилова

кончилось. Затем сны стали отгоняться суетой, он ломал голову, какие полотна включить в экспозицию вместе с «Русалкой», какой зал лучше арендовать для выставки. Но, в конце – концов, все устроилось, и вот завтра должно было состояться открытие.

      Прошлым летом Никита был в Крыму. Ему быстро наскучило жариться на солнцепеке, но спасало то, что мольберт всегда был с ним. Никита стал выходить на берег под вечер, когда солнце из белого и резкого превращалось в оранжевый апельсин и начинало, крадучись, подбираться к голубеющей полоске на горизонте, чтобы понежиться в ласковой воде, окрашивая волны в удивительные цвета. И тогда все становилось фантастичным: лохматые пальмы на фоне сиреневого неба; принесенные прибоем волосатые водоросли, из которых выбирались блестящие черные крабы, быстро перебирающие бесчисленными ногами, деликатно удаляющиеся боком; и девушка, плывущая прямо посередине огненной переливающейся дорожки.

      Девушка приближалась. Уже можно было разобрать черты лица, которое ритмично то приподнималось над водой, то снова на одну треть уходило в соленую волну. Удивительное лицо: меловое, не тронутое загаром, большие зеленые глаза, розовато-голубые губы, и все это в обрамлении волос, странно похожих на водоросли. Никита даже приподнялся с валуна, который был приспособлен им под сидение – так была не похожа незнакомка на обычных веселых загорелых купальщиц. «Скорее, дочь Нептуна», – мелькнуло в голове. «Ну, куда же ты плывешь? – мысленно продолжил он, – Тебе нужно к скалам – на рыбьем хвосте не выйти на берег. Или ты уже побывала у ведьмы и отдала свой чудесный голос в обмен на две маленькие человеческие ножки?» Пока отрывки из сказки мелькали в его голове, девушка доплыла до мелководья и стала выходить на берег, осторожно ступая по мокрой, острой гальке, словно это и впрямь причиняло ей боль. Она даже слегка поморщилась. Никита подошел к незнакомке и спросил первое, что пришло ему в голову: «Ну, как водичка?» Девушка повернула к нему голову, улыбнулась, и ничего не ответив, пошла по направлению к кемпингам. «Точно продала голос!»

      Ночью ему приснилось бушующее море. Что-то мелькало в волнах, но Никите так и не удавалось разглядеть темный предмет, качаемый стихией. Утром юноша проснулся с каким-то неопределенным тревожным чувством, после завтрака оно истаяло, но на пляж Никита пришел гораздо позже обычного. Море было спокойно, духота и визг детей мешали работе. Искупнувшись, Никита собрал свои вещи и хотел уже пойти на квартиру к хозяйке, как увидел вчерашнюю девушку. Теперь она выглядела иначе: улыбающееся румяное лицо, рассыпанные по плечам каштановые волосы, сочные, припухлые по-детски, губы.

      Никита подошел, представился и спросил об имени. – «Полина», – просияли зеленые глаза.