Князь Александр Невский. Ирина Измайлова

усмехнувшись, и, пошарив вокруг себя, нашёл и принялся надевать снятые с вечера кафтан и кольчугу. Одеваясь, уже не глядя на дружинника, проговорил:

      – Его видел, его самого. Он не то что молодым, Митрофанко, он, считай, почти что мальцом Богу душу отдал. Болел долго. Лекари да знахари отца упреждали: не жить Феде. Так князь Ярослав, отец наш, надумал его женить, чтоб род с его стороны не прерывался, чтоб успел братец дитя зачать. Но и свадьбу сыграть не поспели – пришлось похоронную тризну править. Как думаешь, с чего я его ныне видал?

      Митрофан попытался сделать вид, что спокоен, но получилось плохо. Он даже не сумел скрыть дрожи в губах:

      – Ну, ты и вопросы задаёшь, княже! С чего мы покойников видим? Кто ж те ответит? Я вон у священника как-то спрашивал, так он мне только молиться больше велел и чаще усопших своих поминать. А то я не поминаю? Не нехристь ведь!

      – А кого видал-то? – не удерживается Александр.

      – Жену-покойницу, Матронушку. Эй, княже, ты плащ-то накинь. Снег более не сыплет, да холоднее стало.

      Александр взял плащ, но не надел. Низко пригнувшись, медленно вышел за порог.

      Сперва ему показалось, что он оказался вдруг в совершенно ином месте, не в том, где накануне остановился с дружинниками на ночлег. Кругом всё было залито солнцем, хотя небо ещё оставалось наполовину в тех же рваных тёмных тучах. Но солнечный свет преобразил всё кругом. Даже кривые избы в солнечном свете казались не такими убогими, а река, с трёх сторон окружающая мыс, так и играла бликами.

      Князь отыскал глазами своего коня, уже осёдланного (дружинники постарались, кто ж их просил-то?), широко и тревожно поводившего ноздрями. Почуяв хозяина, конь тихо заржал, ковырнул копытом влажную землю, мотнул головой, разметав по мощной шее светлую гриву.

      Александр направился к коню, но на ходу вдруг вновь ощутил приступ слабости. На сей раз немочь показалась не тяжкой и болезненной. Ощущение было – будто порывом налетел ветер, сделав всё тело легче и свободнее. И странное, ничем не объяснимое, но волнующее веселье тронуло душу. Казалось, этим порывом ветра принесло воспоминание, давным-давно унесённое в невозвратное прошлое, воспоминание радостное, трепетное, полное безоглядной радости. Радости, какая бывает только в детстве.

      Часть 1

      БРАТЬЯ

      Глава 1

      Княжеский постриг

      Неспокоен был в тот день град Переславль-Залесский.

      Широкая площадь между княжеским теремом и Спасо-Преображенским собором была полна до краёв. Тут не только что яблоко – казалось, иглу урони, и она не падёт на землю – воткнётся в чей-нибудь кафтан или понёву[3]. Огромное скопление людей толкалось и шумело: бояре, купцы, княжеские дружинники, чьи кольчуги сияли на солнце едва ли не ярче боярских парчовых нарядов, горожане, смерды, селяне из ближних и дальних сёл, съехавшиеся на торжество. Видно было, что люди взволнованны, однако большинство старались унимать волнение: пока ничего ещё не происходило – гоже ли заводиться?

      В глубине площади, ближе к княжеским хоромам, началось движение.

      С десяток

3

Понёва – род женской юбки, холщовой или шерстяной. Появилась в Средние века и носилась до середины XIX века.