Госпожа Сумасбродка. Фридрих Незнанский

Евгению, даже вроде бы обрадовалась его звонку. Заторопилась, прямо сейчас же приглашая его к себе. И выглядело это так, будто она с нетерпением ждала его возвращения. Опять же — почему? Ну, вероятно, Алена сказала ей, что он убыл в длительную командировку. Вот так теперь все и выстраивалось…

      Странно, по Тане не было заметно, чтобы она очень уж сильно переживала смерть Вадима. В конце концов, кто он ей? Приятный знакомый, с которым ей было интересно. Знакомый, который, кстати, тоже частенько исчезал по долгу своей службы. Так что все их любовно-дружеские свидания свелись, может быть, к нескольким десяткам встреч, не более.

      Таня была, как всегда, в форме. То есть в таком наряде, в котором и дома себя чувствуешь не очень стесненной, и при необходимости можно выйти в город, не переодеваясь специально. Короткая черная юбка, туго обтягивающая ее полноватые бедра, и темная шелковая кофточка, прикрывающая только высокую, вызывающе торчащую грудь, у нее есть какое-то мудреное название, Женя слышал, но забыл. Что-то вроде дамского лифчика, но немного больше размером.

      Евгения всегда несколько смущала Танина манера здороваться. Она выпрямляла спину, приближалась и всем телом прикасалась к входящему — от колен до груди. Прижималась и лукаво поднимала горбоносенькое свое лицо с чуть раскосыми глазами и маленькими пухлыми, ярко накрашенными губами. Затем обычно следовал легкий, почти скользящий, ритуальный поцелуй. Здрасьте! Как мы по вас соскучились! Слишком получалось интимно — и грудь, прижимаясь, подрагивала, и живот словно призывал не стесняться.

      Так и теперь, будто соблюдая свой ритуал, Татьяна прильнула к нему, обхватила за спину руками и как бы слегка обвисла.

      — Проходи… — И, захлопнув дверь, она пошла в комнату.

      И там, среди банкеток, повторилось то же самое. Только на этот раз Таня закинула обнаженные загорелые руки ему на плечи. Прижала лицо к его груди и вздрогнула, будто всхлипнула от горя. Но когда подняла лицо, глаза ее были сухи и абсолютно спокойны.

      — Ты уже знаешь… — прошептала она, не отпуская его от себя и прижимаясь с еще большей страстью.

      Он взял ее под мышки и попытался немного отстранить, но не тут-то было. Прилипла девушка и, видно, не собиралась отлепляться.

      — Что произошло? — спросил он, глядя ей в глаза.

      — А! — Она капризно мотнула головой с тяжелым «конским» хвостом, закрепленным на затылке большим гребнем. — Что теперь говорить?.. Уверяют, он сам… Это просто ужасно. Я такое пережила! А ты? Ты — как?

      — Повторяю, сегодня только вернулся, ничего не знал. И никто толком объяснить не может.

      Он стал ласково гладить ее по спине.

      — Устал?.. Соскучился? — Она, видать, по-своему поняла его жест. И вдруг призывно вскинула голову: — Какие мы все дикари, Господи! Ну иди же, скорее! Иди!

      А дальше — туман и какие-то нелепые, быстрые слова и отчаянно-суетливые движения рук…

      Она перешагнула одной ногой банкетку и, опрокидывая на себя Женю, опустилась на нее, воскликнула:

      — Мне так неудобно перед ним! Но что я могу с собой поделать, если ты мне нравишься?..