Террор Бешеного. Виктор Доценко

оставался в бессознательном состоянии и ничего не ощущал. Его мозг был как бы отключен: не было ни сновидений, ни образов, ни мыслей. Казалось, весь полёт пройдёт мимо его сознания. Эта «хитрая смесь» воздействовала на головной и спиннои мозг человека, отключая от памяти первый, одновременно выключая двигательную функцию конечностей. Однако перепад давления сделал своё дело: как только самолёт начал набирать высоту и давление резко изменилось, мозг Савелия стал «оживать». Реакция его напоминала воздействие горячего воздуха на нечто замороженное.

      Перед его глазами всё плыло в какой-то дымке, а сами глаза слезились от рези, словно на зрачках была натянута пелена, а под веками насыпан песок. Сначала он даже не понял, где находится и почему в горизонтальном положении. Слышался мерный звук двигателей. Рядом сидел какой-то парень.

      Косаковский был уверен, что «объект не проснётся» до самого прилёта, а там его уже встретит команда «врачей», потому-то и послал сопровождать лишь одного «доктора».

      Осторожно посмотрев вокруг и различив кресла и пассажиров, Савелий сообразил, что находится в самолёте. Господи, как же он забыл? Он же летит в Нью-Йорк! Летит к своей любимой Розочке! Но почему же он лежит? Ещё более скосив глаза, он к своему удивлению обнаружил, что лежит на медицинской каталке. Попытался встать, не смог. Попробовал пошевелить ногами и руками, но всё оказалось тщетным. Сначала он подумал, что у него переломы, и, не в силах даже приподнять голову, постарался разглядеть бинты и гипс на ногах и руках, но весь был укутан в белую простыню.

      У Савелия было такое ощущение, словно у него нет тела – только голова, которой он тоже не может пошевелить, поскольку отсутствует шея.

      Господи, что с ним? Он ничего не может вспомнить, кроме того, что летит к Розочке. Ничего! В этот момент над ним наклонился тот самый молодой мужчина, что сидел рядом. Почему-то Савелий тут же прикрыл глаза.

      – Ну, как ты, приятель? – проговорил он.

      Несмотря на добрые слова, в его тоне Савелий почувствовал скрытую ядовитую иронию. От него исходила опасность…

      – Приказали, чтобы я поил тебя каждые два часа. Но как? Ты же ничего не чувствуешь. Ладно, попытаюсь. – Он достал из-под каталки фарфоровый сосуд с носиком сбоку и сунул носик Савелию в рот.

      Чтобы не показать, что пришёл в себя, Савелий решил не сопротивляться, но и пить, несмотря на то, что внутри у него всё пересохло, он опасался: мало ли что намешано в этой жидкости. Но жидкость оказалась яблочным соком, и никаких привкусов не ощущалось. Когда рот был полон, Савелий сделал глоток, затем другой.

      – Надо же, пьёт, – удивился незнакомец. – Уже легче: я должен сдать тебя живым, если не хочу сам превратиться в труп. – Последнюю фразу он прошептал, а может, она лишь промелькнула в его мозгу.

      Напоив своего подопечного, парень сел на место, взял в руки какой-то журнал и углубился в его изучение, а Савелий вновь попытался проверить, может ли он ощутить свои ноги, руки. Неизвестно,